Красноуфимский уезд-самый бунтарный уезд Пермской губернии

Автор: Вебер Михаил Игоревич

Красноуфимский уезд без преувеличения можно назвать самым бунтарским уездом Пермской губернии.

По подсчетам советских историков «кулацкими», как они выражались, восстаниями в 1918 г. были охвачены 23 волости Красноуфимского уезда из 43, т. е. половина уезда^[1]. Что представлял собой Красноуфимский уезд? На 1 января 1918 г. по данным земской статистики в уезде проживало 330 526 жителей, в том числе 160 860 мужчин и 169 666 женщин^[2]. По национальному составу население уезда делилось следующим образом: 82% — русские, 13% — татары, 5% — черемисы (марийцы) и мещеряки^[3].

По сведениям председателя Красноуфимского военревкома Емелина, которые были опубликованы на страницах екатеринбургской газеты «Известия Уралоблисполкома», 14 июня 1918 г. из Златоустовского уезда в южную часть Красноуфимского вторглись крестьянские повстанческие отряды, состоявшие в основном из многоземельных башкир, которые свергали советскую власть в деревнях и жестоко расправлялись с большевиками и их сторонниками^[4]. В газете был приведен текст воззвания, которое представители повстанцев развозили по селам Красноуфимского уезда:

«Объединяйтесь, идите на защиту Родины от большевиков, долой твердые цены, долой хлебную монополию, долой Советы, да здравствует Учредительное собрание»^[5].

Восстание быстро охватило значительную часть территории уезда. Емелин оценивал их численность в 600 конных и до 3 000 пеших бойцов^[6]. Вскоре повстанцы стали угрожать не только деревням, но и более крупным населенным пунктам. 20 июня 1918 г. Артинское заводоуправление отправило в Екатеринбург следующую телеграмму: «ввиду свирепствующей контрреволюции в селах в сторону станции Нязепетровской грузы к сдаче на железной дороге отправкой задерживаются. Поддерживайте наше обращение [к] завуралправлением о скорейшей подаче помощи ружьями, патронами, пулеметами. Положение критическое: банды от Артей в 20 верстах»^[7].

Существенное влияние на ситуацию в уезде оказал оперативно переброшенный большевиками из Перми добровольческий отряд мотовилихинских рабочих во главе с комиссаром А.Л. Борчаниновым. В телеграмме, отправленной из Перми в штаб Северо-Урало-Сибирского фронта, отмечалось: «отправлено: 18 июня в Красноуфимск под командой Борчанинова 150 шт. при 4 пулеметах»^[8]. 21 июня 1918 г. А.Л. Борчанинов телеграфировал в Екатеринбург: «прибыл с отрядом в Красноуфимск и принял командование над всеми воинскими частями, действующими в уезде против контрреволюционных банд»^[9]. Отряд Борчанинова стал ядром, вокруг которого объединились разрозненные и малочисленные местные красногвардейские отряды. Немаловажно также, что из Мотовилихи для красноуфимских красногвардейцев было привезено оружие и снаряжение — всего, по данным Я.С. Анфалова, 500 винтовок, 500 000 патронов, 500 комплектов обмундирования, 2 пушки и 500 снарядов к ним^[10].

Под руководством Борчанинова красные отряды перешли в наступление и после ряда боев выдавили повстанческие отряды белых из пределов Красноуфимского уезда. В политической сводке штаба Северо-Урало-Сибирского фронта за 2 июля 1918 г. отмечалось «в Поташкинском районе Красноуфимского уезда бунт, поднятый контрреволюционерами совместно с башкирами, подавлен. Сейчас восстановлены Советы в 3 селах, в остальных селах восстанавливаются. У учинивших бунт и бежавших башкир конфискуется весь имеющийся у них скот и продовольствие для нужд фронта»^[11].

Вторгнувшись на территорию контролируемого повстанцами Златоустовского уезда, борчаниновцы оборудовали хорошо укрепленные позиции около с. Емаши и перешли к обороне. В воспоминаниях 16-летнего рабочего- добровольца борчаниновского отряда В.А. Шиляева отмечается, что «позиции устроили верстах в двух от Емашей — выкопали окопы и гнезда для пулеметов. Позиции были на возвышенном месте, а в низине лежало село Аргаши. Началась настоящая позиционная борьба. Окопы были вырыты в две линии — одна на верхней грани возвышенности, другая на склоне; во вторую линию мы спускались поздно вечером на всю ночь, а рано утром перебирались на верхнюю линию и там находились весь день. Сделано это было для того, чтобы предупредить внезапную ночную вылазку белых»^[12].

Белоповстанческие отряды поручика Рычагова, у которых не было артиллерии, выбить красных с укрепленных позиций под с. Емаши не могли. Началась позиционная война. Активных боевых действий не велось, обе стороны ограничивались мелкими стычками и активно занимались формированием новых отрядов.

В оперативной сводке 3-й армии № 350 от 12 июля 1918 г. содержится следующая информация о группировке красных, действовавшей на Красноуфимском направлении: «Военрук [Г.А.] Угрюмов, военком [А.Л.] Борчанинов: Пермский летучий отряд — шт. 120, пулеметов — 2, Саран[ин]ский отряд — шт. 200, пул. — 1, Артинский отряд — шт. 180, пул. 1, Поташкинский гарнизон — шт. 130, Красноуфимский гарнизон — шт. 100. Всего: шт. 730, пул. 4»^[13].

Красное командование прилагало большие усилия к увеличению боевого состава Красноуфимской группы войск. Так, уже 13 июля 1918 г. военрук Угрюмов в телеграмме в штаб 3-й армии оценивал численность своих отрядов следующим образом: «1 000 солдат, 250 лошадей, 90[0] винтовок, 15 сабель, 6 пулеметов Максим без запасных частей, 5 [пулеметов] Кольт»^[14].

На первых порах рост численности красных отрядов в уезде происходил преимущественно за счет добровольцев, но вскоре этот источник комплектования исчерпал себя и командование красных решило прибегнуть к мобилизации. Эта мера встретила категорическое неприятие у красноуфимских крестьян.

В результате, в течение недели практически весь уезд был охвачен антибольшевистскими крестьянскими восстаниями. Можно выделить три основных очага повстанческой борьбы на территории уезда:

• район с. Ачит;
• район Суксунского завода;
• район с. Богородское.

21 июля 1918 года вспыхнуло восстание в с. Ачит, расположенном в 21 версте к северу от Красноуфимска^[15]. Вскоре к восстанию присоединились крестьяне соседних с Ачитской волостей — Быковской, Иргинской, Тихоновской, Ялымской, Александровской. Застрельщиками и основной боевой силой антибольшевистского выступления были ветераны Первой мировой войны. Как отмечалось в докладе Главного управления внутренних дел Временного областного правительства Урала, «в июле месяце текущего года в Красноуфимском уезде организовалась боевая добровольческая дружина, главным образом заботами, трудами и средствами фронтовиков — солдат и офицеров из местных [сельских] обществ, чуждых советской власти»^[16]. Возглавил восставших местный помещик — бывший прапорщик царской армии Владимир Владимирович Голубцов^[17]. Имение Голубцовых располагалось в 10 верстах к северу от Красноуфимска и на какое-то время стало штабом восстания.

Необходимо отметить, что семья помещиков Голубцовых пользовалась в Красноуфимском уезде большим уважением и авторитетом. Родовое имение Голубцовых в с. Александровское было основано еще в конце 18 века и являлось типичным образчиком «дворянского гнезда». Дед В.В. Голубцова — действительный статский советник В.П. Голубцов — стоял у истоков Красноуфимского земства, приложил руку к открытию в городе реального училища и за свои заслуги был в 1873 году избран уездным земским собранием почетным мировым судьей Красноуфимского судебного округа^[18]. Сын и внук В.П. Голубцова также играли видную роль в жизни красноуфимского земства, активно занимались благотворительностью, проводили научные изыскания^[19]. Их трудами в имении была собрана одна из крупнейших частных библиотек на Урале^[20]. Будущий лидер крестьянского восстания В.В. Голубцов, продолжая семейные традиции, был почетным попечителем Красноуфимского промышленного училища^[21]. На момент восстания ему было 30 лет. Весной 1918 г. Голубцов вместе с женой арестовывался большевистским красногвардейским отрядом, но был выпущен под давлением умеренных социалистических партий, входивших в городской совет депутатов.

Как и в Златоустовском уезде, восстание против большевистской власти в Красноуфимском уезде готовили и возглавили насильственно отстраненные большевиками от власти члены уездного земства. Если у крестьянства разногласия с большевистской властью носили, в первую очередь, экономический характер, то участие в восстании интеллигенции привнесло политические лозунги: восстановление разогнанных большевиками уездных органов земского самоуправления и — шире — передача общегосударственной власти Учредительному собранию. Впредь до освобождения Красноуфимского уезда от большевиков и созыва Чрезвычайного уездного земского собрания власть на территории, контролируемой повстанцами, принадлежала сформированному из бывших земцев Временному комитету народной власти в составе 7 членов (Голубцов, Китаев, Козьминых, Луканин, Колокольников, Широков и Мирзаев)^[22]. Председателем Временного комитета был избран В.В. Голубцов.

Руководство повстанцев объявило всеобщую мобилизацию мужского населения в возрасте до 45 лет^[23]. Эта мера позволила быстро сформировать многочисленные партизанские отряды и дружины самообороны. Но у повстанцев практически не было огнестрельного оружия. Чтобы хоть как-то вооружить формируемые партизанские отряды, в сельских кузницах начали ковать пики и другое самодельное холодное оружие. Несмотря на нехватку оружия, повстанцы перешли к активным боевым действиям: 22 июля несколько тысяч плохо вооруженных восставших крестьян предприняли попытку наступления на Красноуфимск. Гарнизон Красноуфимска насчитывал всего 65 человек, но на вооружении у красных были пулеметы, поэтому захватить город повстанцам не удалось.

Согласно воспоминаниям Я.С. Анфалова «наступление белыми на Красноуфимск велось с дубинками и самодельными пиками, хотя было их ок. 8 000 человек, но все же в течение полутора суток взять Красноуфимска не могли. Когда красногвардейцы стреляли из пулемета и винтовок по наступающим, то было убито больше 200 человек, много было ранено»^[24].

Страдая от нехватки огнестрельного оружия, красноуфимские повстанцы обратились за помощью к белым. 29 июля в штабе Народной армии Комуча в Самаре была получена из с. Богородского Красноуфимского уезда телеграмма следующего содержания: «в Красноуфимском, Кунгурском и Осинском уездах восстало против гнета коммунистов более 30 волостей. На линию Пермь-Кунгур высланы карательные отряды с пулеметами и пушками. Ведем борьбу кулаками и топорами. Кризис затянулся. За неделю восстание может быть подавлено. Красноуфимск осажден уже 6 дней восставшими, но плохо вооруженные войска не в силах занять город. Настойчивая просьба: не дайте снова попасть в иго большевиков, окажите немедленно помощь, ждем ответа. Члены районного штаба крестьянской армии Ширяев, Могильников, Юсупов»^[25]. Однако, действенной помощи повстанцам белые вовремя оказать не смогли, что предопределило поражения восставших.

26 июля на выручку осажденного Красноуфимска подошел с фронта красноармейский отряд под командой Я.С. Анфалова в количестве 350 чел. Деблокировав город, красные перешли в наступление на мятежные села. 28 июля 1918 г. они с боем заняли с. Ачит. Описание штурма села оставил в своих воспоминаниях красноармеец В.А. Шиляев: «окопавшись на поле, мы стали внимательно вглядываться вперед и по дымкам винтовочных выстрелов установили линию окопов неприятеля. Заработали наши пулеметы. Стучали пулеметы и где-то справа (видимо, это нажимал Красноуфимский батальон), открыли огонь из винтовок и мы, пехота. На тракту заработало наше орудие, пуская шрапнельные снаряды по центру Ачита. Огонь нашего отряда белые плохо выдерживали: нам было видно, как сначала по одному, а затем, когда орудийные снаряды стали рваться над линией окопов белых, целыми группами они, побросав свои окопы, в панике удирали в село. По команде «вперед без задержки!» мы двинулись цепью на Ачит. Только что оставленные белыми окопы оказались сделанными капитально, траншейного типа. Однако это не увеличило стойкости белогвардейцев. Сопротивление врага было полностью парализовано, и мы двигались без помех»^[26]. Не имея пулеметов и артиллерии, повстанцы не смогли оказать красноармейскому отряду серьезного сопротивления и в панике отступили из Ачита.

В воспоминаниях Я.С. Анфалова отмечается, что потери красного отряда при штурме села составили всего 1 чел. убитым и 2 — ранеными^[27]. Потери повстанцев убитыми и ранеными были значительно больше, кроме того, много восставших попало в плен. Так, Я.С. Анфалов утверждает, что при штурме Ачита было взято в плен 1 200 человек, а В.А. Шиляев пишет о примерно 400 пленных повстанцах^[28]. Вторая цифра выглядит более реалистичной, но также нуждается в уточнении путем выявления дополнительных источников — возможно, в архивах сохранились военные донесения об итогах боя за Ачит. Есть разночтения между этими двумя мемуаристами и по вопросу о количестве расстрелянных за участие в мятеже: по сведениям Я.С. Анфалова красные расстреляли 19 активных участников восстания, а в воспоминаниях В.А. Шиляева говорится о троих расстрелянных, но оба они сходятся на том, что остальных пленных крестьян распустили по домам^[29]. Командование красных решило не применять массовых репрессий, чтобы успокоить охваченный мятежом район.

Несмотря на тяжелое поражение, понесенное повстанцами, восстание не было подавлено. Основной массе повстанцев и их руководителям удалось отступить. Под напором красных отрядов повстанцы с боями отступили по тракту Красноуфимск-Екатеринбург сперва в с. Кленовское, а затем в район Нижне- Сергинского завода. Примечательно, что большая часть из 4 500 жителей с. Ачит отступила вместе с повстанцами, бросив свое имущество на произвол судьбы^[30]. Значительная часть оставленного беженцами имущества была конфискована большевистской администрацией и вывезена из села^[31].

Вторым крупным центром антибольшевистских восстаний на почве принудительной мобилизации в Красную армию стал расположенный на границе Красноуфимского и Кунгурского уездов Суксунский завод. Восстание началось здесь 22 июля 1918 г. и быстро распространилось на окрестные волости — Советинскую, Сабарскую, Златоустовскую, Торговижскую и др^[32]. Восставшие разогнали Суксунский Совдеп, арестовали 15 большевиков, 11 из которых 28 июля расстреляли^[33]. Повстанцы сформировали крупный, но плохо вооруженный отряд «самозащиты» во главе с бывшим унтер-офицером, учителем физкультуры Суксунского училища Я.Я. Высоцким^[34]. На подавление восстания из Кунгура были отправлены красногвардейские отряды Звонарского и Агафонова. 26 июля красные выбили повстанцев из с. Сабарка. 28 июля, не выдержав артиллерийского обстрела, повстанцы отступили из Суксунского завода в с. Б. Ключи^[35]. Ко 2 августа восстание в этом районе было окончательно подавлено. Часть повстанцев разбежалась по лесам, а наиболее активные отступили на соединение к белым. Всего, согласно данным информационной сводки, подготовленной 1 сентября 1918 года политическим отделом Уральского окружного военного комиссариата, только из Суксунского завода к белым ушло 400 человек^[36]. Их имущество было взято на учет местным Совдепом, а земля распределена между лояльными большевикам гражданами.

Третьим центром крестьянских восстаний на территории Красноуфимского уезда стало расположенное на западе уезда с. Богородское. Первые выступления против большевистской власти произошли здесь еще весной 1918 г. По информации подполковника Ф.А. Пучкова, командированного летом 1918 г. Комучем в Прикамье для формирования частей Народной армии, «примерно за месяц до выступления чехов вспыхнуло восстание в Бирском и Красноуфимском уездах. Инициаторами восстания явились крестьяне двух больших сел — Аскин и Богородское, расположенных на тракте Уфа-Пермь. Благодаря отсутствию оружия, должного руководства и полной изолированности, движение было быстро и жестоко подавлено, но настроение отнюдь не упало. Изгнание большевиков с магистрали Самара-Челябинск явилось сигналом для нового, еще более широкого движения. Большевицкий центр из Уфы переместился в Сарапуль, откуда пытался вести наступление в направлениях на Бирск и Красноуфимск; однако, все попытки красных были остановлены активным противодействием местной крестьянской самообороны»^[37].

Летом 1918 г. повстанческое движение в волостях вокруг села Богородского, принудительной мобилизацией в РККА и изъятием продовольствия, вспыхнуло с новой силой. Название села стало периодически мелькать в военных сводках красных. Так, 20 августа 1918 г. в журнале боевых действий 3-й армии было записано, что «из Алтынного получено сведение, что ночью с 18 на 19 августа белогвардейцы сделали набег на с. Алтынное, разогнали Совет и, порвав связь, ушли на Богородское. По данным разведки, в Богородском находится штаб белогвардейцев»^[38]. В целом, этот повстанческий район был отрезан красными от остальной части Красноуфимского уезда и ориентировался больше на взаимодействие с повстанцами Осинского и Бирского уездов.

Отступившие из районов Ачита и Суксуна повстанческие отряды были переформированы белыми в Нижне-Сергинском заводе в августе 1918 г. в регулярные воинские части. Наиболее крупной из них был сформированный (преимущественно из суксунцев) чешским военным инструктором — ефрейтором Францем Илек — 1-й Красноуфимский (Суксунский) добровольческий батальон 6- ротного состава (около 1000 бойцов в августе, 1 300 — к концу октября)^[39]. Уроженец Красноуфимского уезда бывший поручик 1 -го Сибирского инженерного батальона царской армии Александр Козьминых сформировал из восставших крестьян 1 -ю Красноуфимскую инженерную (конно-подрывную) команду, в которой к началу сентября 1918 г. насчитывалось 46 солдат^[40]. А его брат бывший прапорщик Леонид Козьминых сформировал 1 -й Красноуфимский добровольческий кавалерийский эскадрон в составе 100 сабель (ачитец Валентин Николаевич Козьминых (вероятно, отец братьев) входил в состав Временного комитета народной власти и 3 сентября 1918 г. был назначен Временным Областным правительством Урала своим Уполномоченным по Красноуфимскому уезду)^[41]. При выдвижении его кандидатуры Главноуправляющий внутренних дел уральского правительства Н.В. Асейкин охарактеризовал В.Н. Козьминых как «человека популярного в уезде, стоящего во главе восставшего населения уезда и пользующегося большим общественным доверием»^[42]. Вместе с тем, по итогам личной беседы с Козьминых, Асейкин рекомендовал правительству после окончательного освобождения уезда от большевиков заменить Козьминых на другую персону). Офицеры военного времени братья Александр и Леонид Козьминых сыграли важную роль в антибольшевистском восстании, охватившем Красноуфимский уезд в июле 1918 г. В докладе колчаковского Управляющего Красноуфимским уездом Нефедьева подчеркивалось, что «душой восстания были братья Козьминых и крестьянин Стамиков, ныне произведенный в прапорщики»^[43].

Повстанческим отрядам пришлось вынести на себе основную тяжесть боев с красными на Красноуфимском направлении в августе 1918 г. Все, что смогло выделить в этот период им на помощь командование белых — отряд штабс- капитана Заделова в количестве 80 штыков и 40 сабель^[44]. Однако, на выручку красноуфимским повстанцам пришли из Златоустовского уезда партизанские отряды А.С. Рычагова, которым самим очень помогло ачитское восстание и поход восставших на Красноуфимск. Известия о восстаниях в тылу и об угрозе захвата повстанцами Красноуфимска заставили красногвардейский отряд А.Л. Борчанинова в 20-х числах июля 1918 г. оставить позиции возле села Емаши, которые он удерживал около месяца, успешно отбиваясь от рычаговцев, и начать спешное отступление. Преследуя их, партизанские отряды поручика Рычагова вошли в пределы Красноуфимского уезда, где заметно пополнили свои ряды местными крестьянами, недовольными советской властью.

В ходе преследования отступающих из Златоустовского уезда красных партизанским отрядам Рычагова удалось нанести им существенный урон. В газете «Златоустовский вестник» 31 июля 1918 г. отмечалось: «при преследовании нами с налета взят Артинский завод и при этом нам досталась богатая конная добыча, до 600 винтовок, 2 пулемета и много патронов. В происшедшей горячей стычке под Артинским заводом нами взято в плен 300 красногвардейцев»^[45]. После занятия Артинского завода рычаговцы продолжили наступление на Красноуфимск. 3 августа красные попытались остановить их в районе сел Азигулово и Манчаж. В оперативной сводке штаба Чехословацкого корпуса от 4 августа 1918 г. так сообщалось об этих боях: «юго-восточнее Красноуфимска 3 августа, сосредоточив довольно крупные силы с массой пулеметов и несколькими орудиями, противник перешел в наступление, но был отбит нашим огнем. Перешедшим в контратаку конным отрядом поручика Рычагова красноармейцы были наголову разбиты и понесли большие потери. Подсчитанная до сего времени военная добыча достигает 2 000 винтовок, 10 пулеметов, несколько орудий и проч.»^[46]. Несмотря на достигнутые успехи, захватить Красноуфимск с налета Рычагову не удалось: красные провели реорганизацию своих частей, получили значительные подкрепления и стабилизировали линию фронта.

В первой половине августа 1918 г. красные завершили переформирование многочисленных красногвардейских отрядов в регулярные воинские части — 1-й и

• й Красноуфимские стрелковые полки. 1-й Красноуфимский полк включал в себя 3 батальона пехоты по 3 роты в каждом, а также пулеметную команду, команды связи, пеших и конных разведчиков, нестроевую команду^[47]. Командиром полка был назначен И.К. Грязнов.
• 2-й Красноуфимский полк под командованием Я.С. Анфалова состоял первоначально из 4 рот пехоты и кавалерийской сотни^[48]. При переформировании в полки добровольческий состав красногвардейских отрядов был пополнен мобилизованными.

Кроме того, на усиление свежесформированных красноуфимских полков были посланы хорошо зарекомендовавшие себя при подавлении восстаний интернациональные отряды. 25 июля 1918 г. из Петрограда в Пермь был отправлен 1 -й Лиепайский латышский полк в составе 400 штыков при 7 пулеметах^[49]. Из Перми латыши были немедленно переброшены в Красноуфимский уезд. 7 августа 1918 г. латышский полк был усилен 3-м Пермским латышским кавдивизионом (54 сабли), сформированным в Перми из рабочих эвакуированных из Риги предприятий^[50]. В дальнейшем на усиление войск, борющихся с повстанцами, был также переброшен 3-й Петроградский полк.

В то время, как повстанцы испытывали острый недостаток в оружии (особенно в артиллерии и пулеметах), действующие против них красные части были хорошо вооружены самыми современными видами оружия, в т ч. имели броневики и мотоциклы. Согласно воспоминаниям большевика Н.Ф. Гарнича, в июле 1918 г. он сформировал в Петрограде из рабочих-добровольцев 1 -ю коммунистическую Петроградскую автосамокатную роту, с которой выехал в августе на красноуфимский участок фронта и принял участие в боях с повстанцами. По данным Гарнича рота «имела свыше 200 бойцов, 6 станковых пулеметов на мотоциклах системы Клено^[51], 6 мотоциклов марки «Самбим» с ящиками на прицепах для подвоза патронов и несколько одиночных мотоциклов для связи. Кроме того, в роте была хорошая походная мастерская для ремонта автомобилей, самокатов и мотоциклов, перевозившаяся на трехтонных грузовиках»^[52]. Превосходство в технике позволяло красным успешно сдерживать натиск превосходящих их по численности повстанческих отрядов.

25 августа 1918 г. из красных частей, действующих на Красноуфимском направлении, была сформирована 4-я Уральская дивизия. На момент создания в ней числилось 3 500 штыков и 447 сабель при 27 пулеметах^[53]. Однако, увеличение численности и укрепление организационной структуры красных частей во-многом нивелировалось неудачным подбором командных кадров, в основу которого был положен не профессионализм, а классовый подход. 29 августа 1918 г. на заседании Уральского обкома РКП (б) был сделан доклад о положении дел на фронте, где, в частности, указывалось, что «если в районе Кунгура организация штаба 3-й Уральской дивизии закончена, то в Красноуфимске никакого штаба не существует. Во главе всех войск здесь стоит моряк Г.А. Угрюмов, сосредоточивший в своих руках власть, несоответствующую своим способностям»^[54]. В воспоминаниях Я.С. Анфалова разгром красных под с. Киргишанское объяснялся следующим образом: «благодаря пьянству командира дивизии Угрюмова и его помощника Борчанинова, и начальника штаба Жарких мы понесли поражение. Они должны были выслать из резерва один батальон, но этого не было сделано… когда я… раненый прибыл в Красноуфимск, сдавая командование тов. Смирнову, я застал их в штабе пьяными: Угрюмов спал на полу, Борчанинов на столе, а сам Жарких сидел в одной комнате с проституткой Оболенской, оба пьяные»^[55].

Боевые действия велись, главным образом, вдоль тракта Красноуфимск- Екатеринбург. Преследуя отступающие отряды повстанцев, 8 августа красные с боем заняли села Ялым и Бисерское, 12 августа — выбили мятежников из с. Кленовское и деблокировали гарнизон Бисертского завода, 14 августа начали штурм с. Киргишанское. На этом их успехи закончилась. Около с. Киргишанское повстанцами были оборудованы хорошо укрепленные позиции, опираясь на которые они смогли остановить наступление красных на Екатеринбург. Кроме того, на подмогу повстанцам командованием белых была переброшена рота 22-го Златоустовского полка горных стрелков под командой штабс-капитана А.   Пучкова^[56]. Однако, этого оказалось недостаточно и во второй половине августа 1918 г. военное командование белых перебросило на красноуфимский участок фронта также 2-й батальон 3-го полка Чехословацкого корпуса под командованием М. Немеца^[57].

Об успехах повстанцев в боях с красными свидетельствует запись в журнале боевых действий 3-й армии красных от 16 августа 1918 г., где отмечается, что «на красноуфимском направлении после упорного боя [у с. Киргишанское] со значительно превосходящими нас силами противника, потеряв убитыми и ранеными 200 чел., мы принуждены были отойти под местечко Кленовское, оставив в руках противника 2 орудия»^[58]. В свою очередь в сообщении штаба Сибирской армии белых от 18 августа 1918 г. указывается, что «на красноуфимском направлении противник вытеснен с завода Бисертского. Партизанскими отрядами занято село Кленовское»^[59].

Военным неудачам красных способствовали новые вспышки крестьянских восстаний у них в тылу. В частности, началось антибольшевистское восстание на севере уезда — в Утинской волости. В записи журнала боевых действий 3-й армии от 9 августа 1918 г. сообщается, что в районе с. Большой Ут «обнаружена банда крестьян около 400 чел., производившая занятия, приняты меры к ее разгону»^[60]. А в записи от 17 августа указывается, что с восставшими крестьянами у с. Большой Ут идет бой^[61]. Несмотря на предпринятые командованием 3-й армии меры, полностью ликвидировать очаг восстания не удалось, сформированный из утинских крестьян партизанский отряд сражался против красных осенью 1918 г. рука об руку с партизанскими отрядами поручика Рычагова. В декабре 1918 г. по данным колчаковских интендантов в Утинском партизанском отряде насчитывалось 800 человек.

Утинское и другие, более мелкие восстания в тылу оказывали деморализующее воздействие на красноармейские части, в которых было много насильно мобилизованных крестьян. Тем не менее, до полного поражения красных было еще далеко, вскоре они вновь перешли в наступление по тракту Красноуфимск-Екатеринбург и к 29 августа после небольшой перестрелки заняли Бисертский завод. Отступив от Бисерти, отряды повстанцев снова окопались у с. Киргишанское. На выручку им командующий белых полковник

С.Н. Войцеховский бросил свой главный резерв — 1-й батальон 3-го полка Чехословацкого корпуса^[62]. Общее командование под Киргишанами принял на себя чешский капитан М. Немец.

Как отмечалось в журнале боевых действий 3-й армии красных, 1 сентября 1918 г. «бой под селом Киргишанское продолжается, противник, пользуясь выгодной для него местностью, уже третий день сдерживает натиск наших частей»^[63]. Бои под Киргишанским опять закончились в пользу белых. Окруженные ловким обходным маневром повстанцев и чешских легионеров, красные были вынуждены отступить по направлению к Красноуфимску^[64]. В бесплодных атаках на киргишанские позиции красные потеряли сотни человек убитыми, ранеными и пленными, бросили при отступлении 4 артиллерийских орудия, 17 пулеметов и весь обоз^[65]. Преследуя их, повстанческие отряды в очередной раз заняли с. Кленовское, но уже 8 сентября 1918 г. были выбиты из него контратакой красных и отступили к Бисертскому заводу^[66]. Таким образом, красноуфимская «кадриль» продолжалась: ни у одного из противников не было достаточно сил, чтобы добиться решительного перелома на фронте.

Но вскоре ситуация изменилась, и сформированные Временным комитетом народной власти Красноуфимского уезда добровольческие части получили возможность отбить у красных родные села. Дело в том, что 8 сентября в Екатеринбург из Сибири прибыла 3-я Иркутская (первоначально Сибирская) стрелковая дивизия белых^[67]. Она немедленно была переброшена командованием белых на красноуфимское направление — на помощь повстанцам. Примечательно, что 3-я Иркутская дивизия была весьма малочисленной: на 1 сентября 1918 г. в ней насчитывалось лишь 1 990 человек^[68]. На вооружении дивизии было всего 2 орудия и 15 пулеметов^[69]. Однако, малочисленность дивизии и относительная слабость ее огневой мощи компенсировались высокими боевыми качествами личного состава, который более чем наполовину состоял из офицеров. Всего в 3-й Иркутской дивизии числилось 946 офицеров, 98 чиновников военного времени, 117 юнкеров и 829 добровольцев^[70]. Таким образом, в сентябре 1918 г. 3-я Иркутская дивизия белых также являлась, по сути, добровольческой частью.

12 сентября 1918 г. 3-я Иркутская дивизия при поддержке красноуфимских добровольческих частей перешла в наступление на Красноуфимск. В приказе по 3-й Иркутской дивизии № 0175 от 18 сентября 1918 г. отмечалось, что «в 6 дней маршами-маневрами после тяжелых боев у Васькино, Кленовское, Бисертское и Ялыма и мелких стычек доблестные войска дивизии отбросили противника на 100 с лишком верст… Отдельно благодарю командира Суксунского батальона брата^[71] Илек и братьев Козьминых за отлично сформированные и воспитанные ими части, не отстававшие в доблести от сибиряков»^[72]. Продолжая наступление, 17 сентября 1918 г. белые заняли уездный центр — г. Красноуфимск^[73].

Большое подспорье наступлению на Красноуфимск оказал постоянно тлеющий очаг крестьянских восстаний в западной части уезда. 7 сентября 1918 г. в журнале боевых действий 3-й армии было отмечено, что «в районе Богородское, Алтынское, Воскресенское, что в 45 верстах к северо-западу от Красноуфимска, несколько дней тому назад вспыхнуло восстание местных белогвардейцев, обнаруживших желание зайти с севера на Красноуфимск и тем самым нанести нашим частям удар с тыла. Авангард нашего отряда, посланного в указанный район, сегодня занял было сел. Алтынское, но ввиду малочисленных сил ликвидировать восстание в указанном пункте не смог»^[74]. Через несколько дней карательные отряды красных заняли было мятежные села, но были выбиты оттуда повстанцами. В записи журнала боевых действий 3-й армии от 11 сентября 1918 г. отмечалось, что с. Богородское «под давлением противника и ввиду некоторой несогласованности действий наших частей оставлено нами»^[75].

В боях с 3-й Иркутской дивизией и партизанскими отрядами белых оперировавшая в Красноуфимском уезде 4-я Уральская дивизия красных потерпела тяжелое поражение. Как отмечалось в секретной политической сводке штаба 3-й советской армии от 19 сентября 1918 г., «из политического отдела штаба 4-й Уральской дивизии сообщают, что общее положение частей, находящихся на Красноуфимском направлении, весьма плачевное. От 2-го Красноуфимского, 1-го Латышского и 3-го Петроградского полков остались жалкие остатки. Из первых двух полков масса красноармейцев разбежалась. Настроение у всех очень подавленное и только присылка резервов сможет поднять дух и позволит сгруппировать вокруг последних разбежавшиеся и разрозненные части… Лучше всех ведет себя 1-й Красноуфимский полк, находящийся] на Артинском направлении, но и там несколько рот, состоящих из местных жителей, намерены разойтись по домам»^[76]. Отход частей 4-й Уральской дивизии от Красноуфимска на Кунгур характеризовался в политических сводках 3-й армии как «паническое отступление, граничащее с поражением»^[77].

Таким образом, совершенно реальным становился захват белыми уже в октябре 1918 г. г. Кунгура и последующий удар на Пермь. Однако, положение на фронте было спасено Уральской партизанской армией В.К. Блюхера и братьев Кашириных, которая, отступив в начале августа 1918 г. с Южного Урала, совершила рейд по тылам белых по территории Уфимской губернии и пробилась к 19 сентября в Кунгурский уезд Пермской губернии, соединившись там с регулярными частями РККА^[78]. Несмотря на нехватку боеприпасов и обмундирования, Уральская партизанская армия представляла собой в военном отношении крупную величину, существенно изменившую расклад сил в регионе. По данным уральского историка И.Ф. Плотникова к моменту выхода из окружения в ней насчитывалось около 10,5-11 тысяч человек, в большинстве своем добровольцев^[79]. Кроме того, на вооружении партизанской армии было 20 орудий и до 100 пулеметов^[80]. За исключением Архангельского полка, переброшенного на борьбу с белоповстанцами в Осинский уезд, Уральская партизанская армия целиком была влита в разгромленную 4-й Уральскую дивизию, а В.К. Блюхер был назначен командиром данной дивизии. Как следствие, к 6 октября боевой состав дивизии увеличился до 10 757 штыков и 1 779 сабель при 131 пулемете и 22 орудиях^[81].

24 сентября 1918 г. красные перешли в контрнаступление и уже 30 сентября заняли оплот красноуфимских повстанцев — село Ачит, а 2 октября — Красноуфимск. Все уездные и городские учреждения белых были спешно эвакуированы из уездного центра в Нижне-Сергинский завод^[82]. Назначенный на 12 октября созыв Чрезвычайного уездного земского собрания, которому должен был передать все властные полномочия Временный комитете народной власти, был отменен^[83].

За Красноуфимск развернулась ожесточенная борьба, город переходил из рук в руки. 13 октября партизаны поручика Рычагова отбили Красноуфимск у красных,^[84] но 18 октября город снова был занят большевиками^[85] — только для того, чтобы 19 октября опять оказаться в руках у белых^[86]. В конце октября под контроль белых попала большая часть уезда (за исключением Суксунской и В.-Суксунской волостей), но полностью вытеснить красных с территории Красноуфимского уезда им удалось только к концу ноября. 25 ноября 1918 г. Временный комитет народной власти сдал свои полномочия открывшемуся уездному земскому собранию^[87]. Примечательно, что ввиду отсутствия подходящих кандидатур выборы председателя земского собрания были отложены «до возвращения лучших граждан, бежавших в свое время от большевиков»^[88].

В Кунгурском уезде Пермской губернии^[89] принудительная мобилизация крестьян 1896-1897 годов рождения в Красную армию, назначенная с 18 июля, также привела к тому, что во второй половине июля 1918 г. на территории уезда вспыхнула целая серия крестьянских волнений и мятежей^[90]. На подавление крестьянских восстаний были брошены красноармейские отряды из уездного центра и партийные дружины большевиков из Покрово-Ясыльской, Ашапской и Югоосокинской волостей. Наиболее важную роль сыграл 2-й Кунгурский учебный батальон под командованием офицера Головина^[91]. Всего же в конце июля 1918 г. у красных на кунгурском участке фронта действовало около 2 000 штыков под общим руководством В.А. Трифонова — чрезвычайного представителя наркомвоена Л.Д. Троцкого. В некоторых волостях уезда крестьянские восстания были подавлены бескровно, в других же сопровождалось значительными человеческими жертвами. Например, в Медянской волости при подавлении восстания призывников партийными боевыми дружинами большевиков было убито 13 крестьян и затем расстреляно еще 19^[92]. Около 150 призывников бежали к белым.

Весьма любопытен «взгляд изнутри», который оставил в своих воспоминаниях, написанных в 1965 г. в эмиграции в Австралии, бывший командир антибольшевистского крестьянского повстанческого отряда И.К. Волегов^[93]. Волегова, бывшего фронтовика, вернувшегося после демобилизации в родное село, попросила возглавить повстанческий отряд делегация пользующихся авторитетом крестьян-стариков, недовольных грабежом и мародерством красноармейских отрядов. В короткие сроки Волегов сформировал отряд численностью 293 человека, который принял активное участие в боевых действиях на кунгурском направлении.

К началу августа 1918 г., не получив своевременной поддержки со стороны чехов и белых, крестьянские восстания в уезде были подавлены и Кунгурский уезд до зимы остался в руках большевиков. Однако, мобилизация в РККА в уезде фактически была сорвана: согласно докладу кунгурского военкомата от 26 августа 1918 г., в июле удалось мобилизовать всего 1 313 человек^[94]. Эти мобилизованные были ненадежны в политическом отношении, они массово дезертировали из рядов Красной армии или перебегали к белым. Так, по сообщению газеты «Ирбитский вестник», 6 октября 1918 г. у ст. Шамары к белым перешел 1-й Пермский полк красных в количестве 26 офицеров и 985 красноармейцев, большинство из которых были мобилизованы в Кунгуре 30 июля 1918 г. и отправлены на обучение и формирование в Пермь^[95]. Полк пробыл на фронте всего 4 дня. Были и другие случаи массовых переходов насильно мобилизованных в РККА кунгурцев к белым.

Значительная часть восставших в июле 1918 г. против принудительной мобилизации крестьян уезда отступила после подавления восстаний на соединение с белыми. Любопытные сведения о роли кунгурских крестьян в формировании белой армии приведены в общей сводке сведений о неприятельском тыле, полученных во второй половине октября 1918 г. от пленных, перебежчиков и тайных агентов Военно-Полевым контролем 3-й Уральской дивизии, входившей в состав 3-й армии красных: «среди войск «народной армии» нужно различать 2 рода людей: мобилизованная молодежь и добровольцы. Из добровольцев наиболее преданными и если можно так выразиться идейными белогвардейцами являются перебежавшие от нас и ушедшие с ними крестьяне при занятии [Красной армией] тех или иных волостей. Таких элементов очень много. Из одного Кунгурского уезда (Осовская^[96], Шамарская, Осинцевская^[97] и др. волости) перешло к ним несколько тысяч человек. Большинство из ушедших к ним являются солдаты-фронтовики. Кто хоть сколько-нибудь знаком с настроением рядового крестьянства в нашем ближайшем тылу, тот знает, какое озлобление питает оно к нашей Красной армии. И когда чехи, занимая наши селения, вскоре принуждены были их оставить, то за ними потянулось громадное количество наиболее озлобленных боеспособных элементов»^[98].

Осенью 1918 г., во время попытки наступления на Пермь частей Чехословацкого корпуса в ряде волостей Кунгурского уезда снова произошли антибольшевистские выступления. Так, 24 октября 1918 г. вспыхнуло восстание в Асовской волости, в ходе которого были убиты председатель комитета бедноты, 3 милиционера и дружинник^[99]. В связи с неудачей наступления чехов, восставшие крестьяне были вынуждены отступить из своей волости на соединение с белыми.

По схожему сценарию, связанному с категорическим неприятием крестьянами-фронтовиками принудительной мобилизации, развивались события в Оханском уезде Пермской губернии. 17 августа 1918 г. состоялось инициированное эсерами общее собрание граждан Вознесенской волости, на котором присутствовало около 2 000 человек^[100]. Собрание приняло решение не давать призывников в Красную армию, на братоубийственную войну, разоружить красногвардейский отряд и распустить совет депутатов. Кроме того, жители Вознесенской волости отправили гонцов с копиями решений общего собрания граждан в другие волости уезда — Бубинскую, Дворецкую, Карагайскую, Путинскую, Ново-Путинскую, Усть-Бубинскую, Богдановскую, Сепычевскую, Сивинскую, Никольскую и Кузьвинскую^[101]. По получении известий из Вознесенской волости в этих волостях также были проведены аналогичные по своему характеру и повестке дня общие собрания граждан. В короткие сроки восстанием были охвачены 7 волостей Оханского уезда.

Военным центром восстания стала Сепычевская волость. Уже в начале лета 1918 г. в Сепыче местными жителями была создана подпольная организация, начавшая подготовку восстания. Вооруженное выступление началось утром 18 августа. Воспользовавшись тем, что вооруженная дружина местных коммунистов уехала из села на подавление крестьянских беспорядков, заговорщики захватили здание волостного совдепа и произвели аресты сторонников советской власти. Во главе отрядов, сформированных восставшими, встали местные жители — прапорщики В.И. Мальцев и А.Ф. Селивачев. Часть попавших в руки восставших советских активистов, в т. ч. председатель исполкома П. Жданов, волвоенком Н. Конев, старший милиционер волости А. Патрюков и др., были отданы на расправу крестьянам-старикам, которые их убили. Всего красными после подавления восстания было найдено в общих могилах 36 трупов большевиков^[102].

Характерны для своего времени причины Сепычевского восстания. В материалах следственного дела о Сепычевском восстании прямо указывается, что «этим контрреволюционным выступлениям предшествовали устраиваемые кулаками и фронтовиками собрания, на которых открыто выносились резолюции против хлебной монополии и призыва граждан, объявленных мобилизованными»^[103]. Незадолго до восстания, 13 августа 1918 г. в Оханскую ЧК была подана жалоба на сепычевских красноармейцев, в которой указывалось, что они «не разбираясь бедный или богатый, требуют настойчиво денег сколько им вздумается», «арестуют и избивают, не разбираясь мужчина или женщина», «сами варят кумышку и находятся все время пьяные»^[104].

Первые атаки небольших красногвардейских отрядов на Сепыч были легко отбиты повстанцами^[105]. Опасаясь, что район Сепычевского восстания вольется в район Ижевско-Воткинского восстания, принимавшего огромные размеры, красное командование оперативно бросило против сепычевских повстанцев крупные, хорошо вооруженные отряды^[106]. Под влиянием слухов о скором прибытии красноармейских отрядов с пулеметами и артиллерией в настроении сепычевских повстанцев, вооруженных чем попало, произошел перелом^[107]. Присоединившиеся к восстанию крестьяне из соседних волостей стали расходиться по домам. Видя это, сепычевцы решили сдаться, надеясь смягчить наказание за участие в восстании.

Несмотря на то, что восставшие крестьяне капитулировали без боя, а основным зачинщикам и организаторам восстания удалось скрыться, расправа красных над попавшими в их руки участниками восстания была показательно суровой. В литературе о Сепычевском восстании обычно фигурирует цифра в 83 человека, расстрелянных ЧК в первые дни после подавления восстания по итогам короткого следствия^[108]. Эта цифра хорошо документирована и упоминается в различных источниках, например, в докладе Пермскому губисполкому заведующего отделом по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности Пермской ГубЧК Г.Ф. Воробцова, выезжавшего с отрядом на подавление восстания^[109]. Однако, реальное число жертв красного террора в Сепычевской волости было существенно выше.

Как видно из сводок Особого отдела 29-й дивизии 3-й армии, расстрел в августе 1918 г., что называется по горячим следам, 83 повстанцев не означал прекращения репрессий, наоборот, красные продолжали поиск и расправу над скрывшимися участниками восстания вплоть до марта 1919 г., т. е. до момента отступления из Сепычевской волости под натиском колчаковской армии.

Не имея возможности выступить против красных в открытую, оханские крестьяне устраивали мелкие диверсии и акты саботажа. В этой связи красное командование вынуждено было ввести коллективную ответственность за порчу телеграфных проводов. Как отмечалось в политической сводке Уральского окрвоенкомата от 18 декабря 1918 г., в Григорьевской волости Оханского уезда «ввиду имевших место покушений в пределах волости на порчу полотна железной дороги и телеграфных проводов решено конфисковать полностью взятый с кулаков залог в 38 836 руб»^[110].

Крупные крестьянские волнения в связи с объявленной мобилизацией произошли в июле 1918 г. также на севере Пермской губернии — в Соликамском уезде. Однако, решительными действиями Пермской ГубЧК эти волнения были быстро подавлены и не успели вылиться в открытое вооруженное восстание против большевистской власти. Как отмечалось в докладе в Пермский Губисполком заведующего отделом по борьбе с контрреволюцией, саботажем и преступлениями по должности Пермской ГубЧК Г.Ф. Воробцова, «ярые выступления были первые: в Ильинской, Сретенской и Вознесенской волостях Соликамского уезда, подготовленные местными кулаками на почве мобилизации, где были избиты председатель Совета и председатель [комитета] деревенской бедноты, но ради бывшего там и случайно узнавшего об этих контрреволюционных выступлениях и собраниях, товарищем Комольцевым, эти выступления в корне ликвидированы и мобилизация после собранных митингов товарищем Комольцевым пошла весьма успешно»^[111].

Ареной ожесточенных столкновений между крестьянами и большевиками летом и осенью 1918 г. стал Осинский уезд Пермской губернии. Фактически, этот уезд с трех сторон был окружен повстанческими отрядами: с запада бушевало Ижевско-Воткинское восстание, с юга подступали повстанческие отряды из Бирского уезда, а на востоке разгорались крестьянские восстания в Красноуфимском уезде. В информационной сводке Пермского губернского отдела управления, составленной в августе 1918 г., сообщалось, что в Осинском уезде «в связи с выступлением чехословаков настроение масс тревожное. За последнее время во многих волостях вспыхнули контрреволюционные выступления. Например, около завода Ашап неизвестными злоумышленниками прервана телефонная линия, срублено 2 столба. Волостной военный комитет объявил уезд на осадном положении. Ошьинская волость, недавно очищенная от контрреволюционеров, снова ожидает нашествие кулаков. В селении Халакайка также восстание кулаков. По сообщению Рябковского волостного исполкома в Басинской, Аспинской и некоторых других волостях восставшие контрреволюционные банды заняли Калиновскую волость. К белогвардейцам присоединилось население Басинской и Аспинской волостей. Вооружившись топорами, вилами и дробовиками, они разобрали мост через реку Туй, укрепились, по-видимому, собираясь оказать сопротивление советским войскам. Восстание скоро удалось ликвидировать. На почве мобилизации также нередки случаи столкновений, так, например, в Фоках мобилизованные убили несколько членов исполкома. В городе Осе все коммунисты мобилизованы и перешли на казарменное положение»^[112].

Таким образом, население Калиновской, Аспинской и Басинской волостей, как и большинства других волостей восточной половины Осинского уезда, попало в орбиту уже упоминавшегося крупного крестьянского восстания с центром в селе Богородское Красноуфимского уезда. Поводом для восстания послужила объявленная во второй половине июля 1918 г. мобилизация в РККА и слухи о подходе чехов. Волости же западной части Осинского уезда, в частности Фокинская (или, как ее еще называли, Букор-Юрковская) попали в орбиту Ижевско-Воткинского восстания. Поводом для восстания и здесь послужила объявленная большевиками в связи с восстанием рабочих Ижевского завода мобилизация. Организаторами восстания в Фокинской волости выступили местный житель А.Ф. Юрков и военком Альняшинской волости, бывший подпоручик царской армии И.Е. Балабанов, пользовавшийся большим авторитетом среди крестьян^[113]. Штаб подпольщиков находился в д. Нижняя Чумна. Восстание началось 16 августа 1918 г., в день мобилизации^[114]. Восставшие разгромили в селе Фоки волисполком и военкомат, убили фокинского военкома Т.Ф. Кокорина, дружинника И.И. Щелканова и волостного писаря

В.Г. Сошникова. Однако, сорганизоваться в мощную военную силу восставшие не успели: уже 17 июня 1918 г. волость была занята крупным большевистским отрядом^[115]. Балабанов и другие руководители восстания успели бежать на правый берег р. Камы — в Воткинск, но многие рядовые участники восстания были пойманы и расстреляны на главной площади с. Фоки.

Получив оружие от восставших рабочих Воткинского завода, И.Е. Балабанову удалось сформировать из бежавших к воткинцам осинских крестьян большой и, главное, хорошо вооруженный отряд. 24 августа повстанческий отряд Балабанова вернулся в Осинский уезд и занял сначала Сайгатскую волость, а 5 сентября — и Фокинскую, где в руки повстанцев попали и были расстреляны видные осинские большевики Кобелев и Лыткин^[116].

Одним из наиболее крупных очагов крестьянского повстанчества в Осинском уезде стала Альняшинская волость. Советская власть была установлена здесь вернувшимися с фронта солдатами в марте 1918 г. Достаточно быстро между большевиками и значительной частью местного населения на почве проводившейся большевиками политики (уравнительный передел земли, запрет свободной торговли и т. д.) возник непреодолимый антагонизм. Чтобы удержаться у власти, альняшинские большевики были вынуждены опереться на вооруженную силу и сформировать при волисполкоме партийную боевую дружину в количестве 35 человек, но при первом же удобном случае в волости вспыхнуло антибольшевистское восстание. 10 сентября 1918 г. крестьяне Альняшинской волости с помощью подошедшего отряда И.Е. Балабанова свергли большевистскую власть^[117]. В ходе восстания повстанцами было захвачено в плен и расстреляно 32 человека, в том числе начальник местной милиции Я.С. Митрошин и военные инструкторы С.С. Колегов и А.Е. Богданов. Характерно, что в отряд к Балабанову вступило 576 альняшинцев, а в ряды Красной армии — всего 47 человек^[118]. Учитывая, что все мужское население Альняшинской волости насчитывало на тот момент чуть больше 2 000 человек, можно говорить о массовой поддержке восстания местным населением. Долгое время повстанцы успешно обороняли волость от карательных отрядов красных, и только 10 декабря 1918 г., после окончательного подавления Ижевско- Воткинского восстания, большевикам удалось снова занять ее.

В октябре 1918 г. воткинцы реорганизовали разрозненные повстанческие отряды в регулярные воинские части: была создана Воткинская Народная армия в составе 4 полков трехбатальонного состава. Каждый батальон, в свою очередь, состоял из 4 рот по 250 человек в каждой. Крестьянские повстанческие отряды, действовавшие на левом берегу Камы — в Осинском уезде, были объединены в один полк, получивший наименование 3-й Сайгатский имени Чехословаков. Командиром полка был назначен И.Е. Балабанов. До декабря 1918 г. Сайгатский полк, защищая родные села, вел ожесточенные бои с красными, а потом был вынужден отступить вместе с остатками разбитой Воткинской Народной армии на территорию Красноуфимского уезда, где влился в состав вооруженных сил адмирала Колчака.

В Ирбитском уезде Пермской губернии в 1918 г. не было крупных восстаний против советской власти. Сказалось то обстоятельство, что этот уезд довольно быстро был занят войсками Временного Сибирского правительства: уже 30 июля 1918 г. в Ирбит вошел Омский офицерский партизанский отряд штабс- капитана Н.Н. Казагранди^[119]. Однако, недовольство части местных крестьян политикой большевистской власти выразилось в активной поддержке белых. Благодаря притоку добровольцев и мобилизованных маленький партизанский отряд Казагранди был развернут в регулярную воинскую часть — 16-й Ишимский стрелковый полк. Только в 1 -ю роту Омского офицерского партизанского отряда в августе 1918 г., во время боев с красными в районе с. Невьянское Ирбитского уезда, влилось до 250 местных крестьян^[120].

Как и в других уездах, в Ирбитском уезде после падения советской власти в селах и деревнях начали активно формироваться различные дружины самоохраны, которые стали главными застрельщиками и проводниками белого террора в сельской местности. Советские историки не проводили различий между стихийным и организованным белым террором, предпочитая обвинять во всем белые правительства и их агентов — между тем, как показывают современные исследования, значительная часть жертв белого террора приходится на стихийный, внеинституциональный террор, террор «снизу». ^[121] Уральский краевед А.М. Кручинин, проанализировав составленные советскими органами власти в 1919-1920 гг. списки жертв белого террора в соседнем с Ирбитским Камышловском уезде, пришел к выводу, что не менее 35% из них были казнены односельчанами по приговорам сельских обществ.^[122] Как правило, эти люди участвовали ранее в конфискациях имущества и скота у зажиточных крестьян, переделе земли, взыскании налогов и контрибуций, были активными сторонниками советской власти и разрушали как могли традиционный уклад деревенской жизни. В тех случаях, когда большевикам удавалось бежать, гнев сельского схода нередко вымещался на их родственниках, зачастую ни в чем не повинных и становившихся жертвой традиционалистского, внеправового сознания уральских крестьян.

Страницы «Ирбитского вестника» пестрят сообщениями о стихийных самосудах крестьян над сторонниками большевиков. Так, в номере от 8 августа 1918 г. сообщается, что «крестьянами с. Белослудского расстреляны 11 наиболее видных местных деятелей и сторонников советской власти… Ежедневно в г. Ирбит крестьянами уезда привозятся арестованные по деревням и селам большевики и красноармейцы. Тюрьма не в состоянии вместить всех арестованных».^[123] В номере от 23 октября 1918 г. отмечается, что «по сообщениям крестьян из дер. Чувашевой, Ницинской волости, перешло в Красную армию около 50 человек. Больше 30 из них уже расстреляно, человек 15 скрываются в лесах Ницинского бора».^[124] Естественно, что подобные кровавые акции всячески поощрялись военными властями, но вызывали оторопь у местной интеллигенции.

Как и в других уездах Пермской губернии, в Ирбитском уезде осенью 1918 г. ярко проявилась тенденция, когда насильственно мобилизованные в Красную армию крестьяне устраивали массовые переходы на сторону белых. В частности, в октябре 1918 г. на кунгурском направлении к белым перебежало около 200 ирбитских крестьян, насильно мобилизованных летом красными и отправленных на обучение в Пермь.

В Верхотурском уезде Пермской губернии, как и в ряде других уездов, в конце июля 1918 г. вспыхнуло восстание на почве недовольства объявленной большевиками принудительной мобилизацией в РККА крестьян 1896-1897 годов рождения. На импровизированных митингах в поддержку мобилизации верхотурскими крестьянами были жестоко избиты или убиты несколько большевистских агитаторов. Советская власть была свергнута в 7 волостях уезда. Центрами восстания были Дерябинская и Меркушинская волости. Лидеры мятежников провели собственную мобилизацию и организовали повстанческие отряды, вооруженные самодельными пиками, косами, топорами и охотничьими ружьями. Восставшим не хватало не только оружия, но и опытных офицеров, поэтому они решили обратиться за помощью в соседний Ирбитский уезд, к тому моменту уже занятый белыми.

2 августа 1918 г. в «Ирбитском вестнике» было опубликовано воззвание восставших крестьян Верхотурского уезда за подписью крестьянских вожаков Каменных и Собянина с призывом оказать срочную помощь повстанцам оружием и людьми. Восстание и его причины описывались в воззвании следующим образом:

«Граждане!  Красногорская, Сандинская, Меркушинская, Усть-Хмелевская, Кошайская, Дерябинская и Отрадновская волости встали как один человек на защиту прав крестьян, угнетаемых большевиками-коммунистами, мы хотим прекратить насилие, разбои и грабежи трудового имущества и под этим знаменем мы двинули свои вооруженные силы на г. Верхотурье»^[125].

Призыв верхотурцев о помощи нашел отклик у жителей Ирбита. Как отмечалось в «Ирбитском вестнике», «для формирования боевого полка из восставших крестьян Верхотурского уезда 7 августа выехала по верхотурскому тракту группа местных офицеров в количестве 20 человек»^[126].

Однако, помощь от ирбитских офицеров опоздала — не дожидаясь прибытия квалифицированного командного состава, лидеры повстанцев организовали поход объединенных повстанческих отрядов на Верхотурье. На подходе к городу, у Красной горы, наступавшие крестьяне попали в засаду и были рассеяны пулеметным огнем красногвардейского отряда. После этого восстание было быстро подавлено красными отрядами во главе с уездным начальником милиции Волковым и военным комиссаром Ершовым, которые заняли сперва с. Меркушино, а затем Усть-Хмелевку и Дерябино^[127]. Большая часть восставших крестьян разошлась по домам, а наиболее активные участники восстания бежали на соединение с белыми в Тобольскую губернию или скрылись в лесах. 12 человек, не успевших скрыться, были на месте расстреляны красным отрядом^[128].

В целом же, то или иное наказание за участие в восстании понесло значительно больше верхотурских крестьян. Красногвардеец В. Зотов, назначенный руководить следствием в с. Дерябино, вспоминал, что «арестованных была масса, да и вполне понятно, что в то время творилось, посадят одного, а он за собой тянет целый десяток и правых, и виноватых»^[129]. Виновных, как правило, приговаривали к штрафам или конфискации имущества. Кроме того, в 1920 г., уже после окончательной победы красных в Гражданской войне, ими был устроен большой судебный процесс над бывшими участниками крестьянского восстания в Верхотурском уезде в 1918 г. Обвиненный в руководстве восставшими, крестьянин-фронтовик Д.И. Дерябин был приговорен к расстрелу, еще 55 человек — к заключению в концентрационный лагерь, 14 человек — признаны невиновными.

После подавления июльского восстания Верхотурский уезд, казалось, был умиротворен, но недовольство большевистской властью сохранялось. Принудительная мобилизация, проведенная в уезде красноармейскими отрядами, обернулась пирровой победой — верхотурские крестьяне на фронте десятками и сотнями человек перебегали к белым. Так, в сентябре 1918 г. целая рота солдат Красной армии, состоявшая из принудительно мобилизованных крестьян Арамашевской волости, в количестве 180 человек перешла к белым с оружием и пулеметами на фронте около с. Голубково Ирбитского уезда^[130].

После того, как осенью 1918 г. белая армия начала наступление вглубь Верхотурского уезда, уезд снова полыхнул огнем антибольшевистских крестьянских восстаний. 25 сентября 1918 г. восстали крестьяне д. Деевой

Арамашевской волости, разоружившие занимавший деревню красноармейский отряд в 28 человек при 2 пулеметах^[131]. Вооружившись помимо отобранного у красноармейцев оружия, самодельными копьями и вилами, восставшие вырыли вокруг деревни окопы и в течение недели ждали прихода белой армии^[132]. За это время к восстанию присоединились и другие окрестные села и деревни.

6 октября 1918 г. подняли антибольшевистское восстание крестьяне Топорковской волости Верхотурского уезда. Причинами восстания стали принудительная мобилизация в РККА, расстрелы заложников, обыски и конфискации имущества у зажиточных крестьян. Когда фронт приблизился к границам волости на 20-25 верст, несколько сотен молодых топорковцев, подлежащих призыву в РККА, ночью лесными тропами перешли к белым, были ими вооружены и, вернувшись назад, ударили с тыла по красноармейскому отряду под командованием уездного военкома З.Ф. Ершова у д. Измоденовой^[133]. В бою Ершов был убит повстанцами, у красных началась паника и, бросив обоз, они в панике отступили в Верхотурье^[134].

В декабре 1918 г. колчаковская армия осуществила стремительное наступление на Пермь и дальше на север, окончившееся разгромом 3 -й армии красных — т. н. «Пермской катастрофой». Как отмечалось в отчете для ЦК РКП (б) специальной комиссии, расследовавшей причины катастрофы, «это было форменное беспорядочное бегство наголову разбитой и совершенно деморализованной армии»^[135]. Общие потери 3-й армии красных комиссия оценила в 20 000 убитыми, пленными и пропавшими без вести, 37 орудий, 250 пулеметов, свыше 10 миллионов патронов и 10 000 снарядов^[136]. Большую роль в успехе наступления белых сыграла поддержка крестьянства северных уездов Пермской губернии — Пермского, Верхотурского, Соликамского и Чердынского.

Крупнейшим антибольшевистским повстанческим выступлением в этот период стал мятеж 10-го Советского кавалерийского полка, расквартированного в с. Ильинском, в 110 верстах от Перми, и в значительной мере укомплектованного местными жителями. В антибольшевистском заговоре состояли связанные с пермским подпольем заместитель командира полка Еремеев и командиры всех 6 эскадронов. 24 декабря 1918 г., получив известия о захвате белыми Перми, заговорщики подняли в полку мятеж^[137]. После непродолжительной перестрелки им удалось установить полный контроль над полком. Наиболее активную роль в восстании сыграли командиры эскадронов Ф.А. Гаген и Л.Г. Бруштейн. В последующие дни к мятежному полку присоединились восставшие крестьяне окрестных волостей. До подхода колчаковской армии отряды повстанцев перехватывали на тракте отступающие обозы красных. Только в первые два дня ими было захвачено в плен и расстреляно свыше 100 коммунистов^[138]. В дальнейшем полк в полном составе вошел в состав колчаковской армии.

Возможно, крестьянским повстанцам удалось бы добиться еще больших результатов, но в конце декабря 1918 г. военной контрразведке красных, благодаря хорошо поставленной агентурной работе, удалось обнаружить и обезвредить крупный антибольшевистский заговор, охвативший Пермский и Оханский уезды Пермской губернии и Глазовский уезд Вятской губернии. В письме начальника Особого отдела 3-й армии Т.П. Самсонова от 1 апреля 1919 г. отмечалось, что «перед сдачей Перми белым у меня в агентуру поступило несколько серьезных дел контрреволюционного характера»^[139]. В спецоперации по нейтрализации заговорщиков в Пермском уезде был задействован отряд Особого отдела 3-й армии. Возглавил операцию чекист Ларин. В ходе операции по сведениям начальника Особого отдела 3-й армии Т.П. Самсонова: «были пойманы и расстреляны около 50 заговорщиков, в числе которых были крупные организаторы и уполномоченные, игравшие крупную роль в падении Перми, Сибирского правительства, как например: Пономарев, член учредилки, Федоров, офицер Калинич, Гилев и некоторые другие. Материалы по этому делу были представлены в Реввоенсовет 3-й армии, т. т. Дзержинскому и Кедрову»^[140].

Несмотря на локальный успех чекистов, сдачи Перми и крупного поражения всей 3-й армии красных избежать не удалось. Лидер эсеров В.М. Чернов в своих воспоминаниях, написанных в эмиграции, сожалел, что ни Комучу, ни Директории не удалось организовать в Поволжье «войну-восстание», которая по мысли Чернова должна была выглядеть так: «Форсированная попытка героического наступления на фронте означала бы ставку не на регулярные военные силы, собранные и обученные глубоко в «тылу» военных действий, а на то, что организованные ударные воинские части, прорываясь на территорию противника, должны играть роль снежного кома, неудержимо растущего за счет подымающегося населения находившихся под большевистским гнетом районов. Эта война с большевиками была бы войной-восстанием, она требовала боевых лозунгов, популярных в народной массе; одним из главных технических средств такой войны была бы пропаганда, взрыв противника изнутри»^[141].

Однако, картина «войны-восстания», описанная Черновым, весьма походит на то, что произошло в северной части Урала осенью и зимой 1918 г. во время наступления белых на Пермь. Летом 1918 г. белой армии на Урале как таковой не существовало — она находилась в стадии формирования — и боевые действия против красных велись немногочисленными партизанскими отрядами, состоящими из офицеров и добровольцев. Но уже к осени 1918 г., благодаря поддержке зажиточной части крестьянства и многих крестьян-фронтовиков, белопартизанские отряды были переформированы в регулярные воинские части. Сочувствие, а зачастую и активная поддержка с оружием в руках, со стороны уральских крестьян подталкивали военное командование белых выбирать агрессивную, а в чем-то даже авантюрную, наступательную тактику в расчете на восстания в красном тылу.

На начальном этапе Гражданской войны, пока уральские крестьяне не разочаровались в белых, эта тактика себя полностью оправдала. Массовые переходы на сторону белых с оружием в руках насильно мобилизованных уральских крестьян, ряд крупных восстаний в прифронтовой полосе и в тылу, сочувствие крестьянского населения белым наравне с другими причинами подорвали боеспособность Красной армии и привели в конечном счете в конце 1918 г. к т. н. «Пермской катастрофе».

После взятия Перми Сибирская армия генерал-лейтенанта Р. Гайды продолжила наступление в западном и северо-западном направлении. Большую помощь ей в этом оказали антибольшевистские крестьянские восстания в Чердынском уезде Пермской губернии^[142]. Крупнейшим из них стало Юм- Юрлинское восстание. Оно хорошо изучено в отечественной историографии^[143]. Ведомые офицерами, служившими ранее на советской службе в волостных военкоматах, повстанцы сформировали партизанские отряды, которые перехватывали и уничтожали мелкие красные отряды и многочисленные обозы, эвакуирующиеся из Чердынского уезда.

Крупным успехом восставших стал захват 20 января 1919 г. с. Юрла, где в их руки попало эвакуированное из Чердыни казначейство и военное имущество. Части красных удалось забаррикадироваться в каменном здании сельской школы. Взять школу штурмом повстанцам не удалось, поэтому они осадили его, дожидаясь пока у красных закончатся провизия и патроны. Спустя 3 дня, красный гарнизон с. Юрла был деблокирован посланными на помощь отрядами Красной армии, рассеявшими повстанцев. Начались массовые казни участников восстания. По сообщениям в белой прессе, только в с. Юрла красными было расстреляно 240 человек^[144]. Несмотря на столь жестокие меры, подавить Юм-Юрлинское восстание не удалось. Вскоре частям Красной армии пришлось начать отступление из охваченного огнем крестьянского восстания района.

В докладе начальника Полевого управления штаба 3-й армии красных И.И. Герасимова командующему армией М.М. Лашевичу об обстановке на фронте к 7 февраля 1919 г. отмечалось, что «по донесению комбрига 5, 29-й стрелковой, в районе сел. Юм действуют многочисленные отряды местных кулаков под общим названием Северные сводные отряды. Начальником указанного отряда состоит капитан Нарышкин. Отряды разбиты на роты. Во главе рот и взводов большей частью стоят офицеры»^[145]. При поддержке оперативно переброшеного белыми в этот район 18-го Тобольского стрелкового полка повстанцы вели активные наступательные действия, угрожая обходом с тыла незащищенного левого фланга 3-й армии красных. Боевые действия на севере Пермской области приняли крайне упорный и ожесточенный характер.

Докладывая командарму об обстановке на северной части фронта к 1 марта 1919 г., начальник Полевого управления штаба 3-й армии указывал, что «местные жители этого района настроены враждебно, оказывают сопротивление и помогают всеми средствами противнику. Опросом взятых здесь пленных выяснилось, что на фронте ОСЕВЭК Мрачковского действуют: 1, 3, 10 и 11 роты 18-го Тобольского Сибирского полка, полуэскадрон кавалерии и партизанские отряды из местных крестьян. Пехота по сведениям переброшена из с. Юрла. Кавалерия одета и вооружена хорошо. Партизаны вооружены берданками, винтовками и охотничьими ружьями, в ротах имеется по 2 пулемета. В указанных частях противника имеется одно 3-х дюймовое орудие. Местное население относится к Красной армии враждебно, при занятии [населенных] пунктов все разбегаются, бросая имущество и скот на произвол судьбы»^[146].

Вероятно, Юм-Юрлинское восстание могло бы принять значительно большие масштабы, если бы не превентивные меры военной контрразведки красных. Для того, чтобы предотвратить восстание в Чердынском уезде и смежных с ним уездах Вятской губернии, Особый отдел 3-й армии заблаговременно направил в этот район отряд из 30 чекистов во главе с отличившимся при раскрытии заговора в Пермском уезде чекистом Лариным. В письме начальника Особого отдела 3-й армии Т.П. Самсонова от 1 апреля 1919 г. отмечалось, что Ларину «была дана агентурная и карательная задача по предупреждению предполагавшегося нами крупного восстания, нити которого были у нас и сведения по которому были получены мной от тов. Дзержинского лично»^[147].

В руки чекистов попал один из организаторов заговора — член Учредительного собрания от Пермской губернии эсер А.Т. Кузнецов. Характеризуя заговор на территории Вятской губернии, чекист Ларин писал 6 февраля 1919 г. в Особый отдел 3-й армии: «здесь в этом районе проводится с постепенностью грандиозный заговор восстания, повсеместно. У местного населения огромного района было много заготовлено всевозможного оружия и эти граждане, почему-то вдруг захотевшие стать все охотниками на какую-то аллегорическую «дичь», видимо спешно к чему-то готовились и подготовлялись»^[148]. В борьбе с подлинными и мнимыми заговорщиками чекисты использовали самые суровые методы. В своем письме Ларин отмечал, что «оружие, недавно откуда-то появившееся у местного населения, отбирается и отвозится к Вам возами. Отбирается, конечно, мной под угрозой сжечь деревню (там, где у публики окажется хоть одна винтовка или ружье). Быстро и верно»^[149]. После начала Юм-Юрлинского восстания отряд Ларина за счет мобилизации сельских коммунистов вырос с 30 до 300 человек^[150]. В боях с повстанцами ему удалось сдержать быстрое проникновение повстанческих отрядов и белых в обход незащищенного левого фланга 3-й армии красных. Тем не менее, крестьянские восстания в Чердынском уезде серьезно поспособствовали успеху наступления колчаковской армии.

К марту 1919 г. вся территория Урала была занята колчаковцами. Это означало окончание антибольшевистского повстанческого движения на Урале. Повстанческие и партизанские отряды уральских крестьян, ранее воевавшие в тылу у Красной армии, распускались по домам или вливались в состав колчаковской армии. Как правило, они не сохраняли свою организационную структуру, и их бойцы вливались в состав регулярных частей колчаковской армии, восполняя потери, понесенные в боях с Красной армией. Лишь в исключительных случаях белопартизанские отряды вливались в состав колчаковской армии на правах автономных единиц. Тем не менее, в феврале 1919 г. в 1 -м Средне-Сибирском корпусе Сибирской армии в одночасье появилось множество партизанских батальонов. Чем это было вызвано?

Как известно, в колчаковской армии в полку, согласно штатному расписанию, было по три батальона. Однако, натиск Красной армии осенью 1918 г. вынудил белых отправить на Северо-Уральский фронт не до конца сформированные части. Так, в полках спешно переброшенного на Урал в ноябре 1918г. 1-го Средне-Сибирского корпуса генерал-майора А.Н. Пепеляева было всего по одному батальону. Только через два месяца колчаковский тыл смог подготовить, вооружить, сформировать и отправить на фронт вторые батальоны для пепеляевского корпуса. Этого было недостаточно для развития операций на Вятку, т. к. декабрьские бои за Пермь стоили 1 -му Средне-Сибирскому корпусу больших потерь.

Не надеясь больше на тыл, Пепеляев решил самостоятельно усилить находящийся под его командованием корпус. 23 января 1919 г. он своим приказом объявил временный призыв бывших солдат-фронтовиков сроков службы 1908­-1910 гг. для формирования из них якобы партизанских отрядов при 1 -м Средне­Сибирском корпусе^[151]. Фактически же, эти партизанские отряды были набраны по штату батальона и вошли в состав полков 1 -го Средне-Сибирского корпуса на правах недостающих третьих, а в некоторых случаях дополнительных четвертых батальонов.

Уже вскоре наспех сформированные белыми партизанские отряды были задействованы на фронте. В разведывательной сводке Особого отдела 3-й армии от 1 февраля 1919 г. указывалось, что против красных у д. Гари совместно с 3-м Барнаульским полком колчаковцев участвовал и партизанский отряд поручика Харитонова, который был сформирован 13-15 января 1919г. в Перми из мобилизованных рабочих Мотовилихинского завода 1911-1914 гг. призыва^[152]. Численность партизан красная контрразведка оценила примерно в 600 штыков. В разведывательной сводке подчеркивалось, что «отряд этот придан Барнаульскому полку и, по словам пленных, составляет 3-й батальон этого полка; назван же он партизанским с той целью, дабы не было сдачи в плен, т. к. по словам командного состава партизан красные сразу же пристреливают на месте»^[153].

Разумеется, боевая ценность подобных формирований была невелика. В отличие от частей, укомплектованных преимущественно добровольцами, пепеляевские партизанские батальоны были таковыми лишь по названию, номинально. В разведывательной сводке Особого отдела 3-й армии от 11 февраля 1919 г., составленной на основе показаний колчаковских солдат-перебежчиков, отмечалось, что «к 4-му Енисейскому полку придан 20 января партизанский отряд 4-ротного состава, составляя его 4-й батальон; в связи с этим роты занумерованы 13-я, 14-я, 15-я, 16-я. В каждой роте этого батальона по спискам числилось 150 штыков, на позицию же прибыло около 80-100 человек: такая убыль людей объясняется тем, что много мобилизованных, узнав об отправлении их на позицию, скрылись в Перми и отстали по дороге»^[154].

Несмотря на все трудности, Урал стал настоящей опорной базой белых, откуда весной 1919 г. они начали победоносное наступление к Волге, едва не поставившее на колени Советскую Россию. Однако, военное счастье переменчиво, и летом 1919 г. разбитые и деморализованные колчаковские армии откатились назад — на Урал.

^[1] Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. Свердловск, 1969. С. 169.

^[2] ГАРФ. Ф. Р-148. Оп. 4. Д. 9. Л. 24.

^[3] Там же.

^[4] Сведения о событиях в Красноуфимском уезде с 14 по 23 июня // Известия Уралоблсовета. 1918. 3 июля. № 123. С. 3.

^[5] Там же.

^[6] Зверства контрреволюционеров в Уфимской губ. // Северная коммуна. 1918. 30 июня. № 24. С. 6.

^[7] РГВА. Ф. 25 892. Оп. 3. Д. 2. Л. 88-89.

^[8] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 361. Л. 101.

^[9] РГВА. Ф. 25 892. Оп. 3. Д. 2. Л. 137.

^[10] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 53. Л. 15.

^[11] Уральский рабочий. 1918. 5 июля. № 130 (227). С. 2-3.

^[12] Шиляев В.А. В борчаниновском отряде // Под красным знаменем. Сб. воспоминаний. Молотов, 1957. С. 313.

^[13] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 363. Л. 51.

^[14] Там же. Л. 134.

^[15] Антибольшевистское правительство (из истории белого движения). Сб. документов. Тверь, 1999. С. 158-160.

^[16] ГАСО. Ф. Р-1951. Оп. 2. Д. 2. Л. 43.

^[17] См.: ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 53. Л. 15; ГАПК. Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 7. л. 72.

^[18] Сердце Предуралья. Екатеринбург, 2007. С. 82-83.

^[19] Летфулова М.Б. Род дворян Голубцовых на Среднем Урале [электронный ресурс]: сайт. Режим доступа: http://uiro.narod.ru/rodoved3/03 06.htm (дата обращения 10.02.2013).

^[20] Романчук А.И. Коллекционеры Голубцовы, или феномен историка-непрофессионала // Вестник УрО РАН. Наука. Общество. Человек. 2011. № 3 (37). С. 102-110.

^[21] Адрес-календарь и справочная книжка Пермской губернии на 1916 год. Пермь, 1916. С. 85.

^[22] Антибольшевистское правительство (из истории белого движения). Сб. документов. С. 138.

^[23] Там же. С. 159.

^[24] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 53. Л. 25.

^[25] Восстание крестьян против большевиков // Сибирская жизнь. 1918. 2 августа. № 75. С. 1.

^[26] Шиляев В.А. В борчаниновском отряде // Под красным знаменем. Сб. воспоминаний. Молотов, 1957. С. 315­316.

^[27] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 53. Л. 16.

^[28] Шиляев В.А. В борчаниновском отряде // Под красным знаменем. Сб. воспоминаний. С. 316-318; ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 53. Л. 16.

^[29] Там же.

^[30] Антибольшевистское правительство (из истории белого движения). Сб. документов. С. 158-160.

^[31] Там же.

^[32] Материалы. Хроника восстаний // Крот. Кунгур. 1923. № 6. С. 14-16.

^[33] Там же.

^[34] Токарева Н.Н. Гражданская война в Суксунском районе 1918-1919 гг. // Историко-краеведческие материалы по Суксунскому району / под ред. Р.Г. Желтышевой. Пермь, 2007. С. 68.

^[35] Материалы. Хроника восстаний // Крот. Кунгур. 1923. № 6. С. 14-16.

^[36] ЦДООСО. Оп. 2. Д. 463. Л. 81.

^[37] Цит. по: Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. В 12 кн. Кн. 7. Париж, 1937. С. 106.

^[38] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 366. Л. 12-13.

^[39] Антибольшевистское правительство (из истории белого движения). Сб. документов. Тверь, 1999. С. 139-140.

^[40] Там же.

^[41] ГАСО. Ф. Р-1951. Оп. 1. Д. 3. Л. 18.

^[42] Там же. Оп. 2. Д. 2. Л. 2.

^[43] ГАРФ. Ф. Р-148. Оп. 4. Д. 9. Л. 24.

^[44] Кручинин А.М. Падение красного Екатеринбурга. Военно-исторический очерк о событиях на Среднем Урале и Зауралье с 13 июля по 12 августа 1918 года. Екатеринбург, 2005. С. 140.

^[45] Златоустовский вестник. 1918. 31 июля. С. 3.

^[46] На фронтах // Сибирская жизнь. 1918. 7 августа. № 79. С. 1.

^[47] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 375. Л. 276.

^[48] Там же. Л. 307-308.

^[49] Спреслис А.И. Латышские стрелки на страже завоеваний Октября (1917-1918 гг.). Рига, 1967. С. 193.

^[50] Там же.

^[51] Тяжелый мотоцикл с коляской, на которой был установлен пулемет «Максим».

^[52] Гарнич Н.Ф. Встреча // На Южном Урале. Воспоминания участников гражданской войны. М., 1958. С. 179.

^[53] Дубленных В.В. Вооруженные формирования Урала периода Гражданской войны. Екатеринбург, 2002. С. 185.

^[54] Цит. по: Дубленных В.В. Вооруженные формирования Урала периода Гражданской войны. Екатеринбург, 2002. С. 31.

^[55] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 53. Л. 16-17.

^[56] Симонов Д.Г. Белая Сибирская армия в 1918 году. Новосибирск, 2010. С. 342.

^[57] Кручинин А.М. Бои в верховьях Нейвы. Военно-исторический очерк о событиях Гражданской войны на Горнозаводском направлении в августе-сентябре 1918 года. Екатеринбург, 2013. С. 41.

^[58] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 366. Л. 7-8.

^[59] Сообщение штаба Сибирской армии // Сибирский вестник. 1918. 21 августа. № 4. С. 3.

^[60] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 365. Л. 4.

^[61] Там же. Д. 366. Л. 8-9.

^[62] Кручинин А.М. Бои в верховьях Нейвы. Военно-исторический очерк о событиях Гражданской войны на Горнозаводском направлении в августе-сентябре 1918 года. Екатеринбург, 2013. С. 76.

^[63] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 366. Л. 29-30.

^[64] Там же. Л. 36.

^[65] Кручинин А.М. Бои в верховьях Нейвы. Военно-исторический очерк о событиях Гражданской войны на Горнозаводском направлении в августе-сентябре 1918 года. Екатеринбург, 2013. С. 77.

^[66] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 366. Л. 41.

^[67] Кручинин А.М. Падение красного Екатеринбурга. Военно-исторический очерк о событиях на Среднем Урале и Зауралье с 13 июля по 12 августа 1918 года. Екатеринбург, 2005. С. 155.

^[68] Симонов Д.Г. Белая Сибирская армия в 1918 году. Новосибирск, 2010. С. 240.

^[69] Кручинин А.М. Падение красного Екатеринбурга. Военно-исторический очерк о событиях на Среднем Урале и Зауралье с 13 июля по 12 августа 1918 года. Екатеринбург, 2005. С. 197.

^[70] Симонов Д.Г. Белая Сибирская армия в 1918 году. Новосибирск, 2010. С. 240.

^[71] Принятая среди солдат и офицеров Чехословацкого корпуса форма обращение друг к другу.

^[72] ГАСО. Ф. Р-1951. Оп. 1. Д. 57. Л. 18.

^[73] Антибольшевистское правительство (из истории белого движения). Сб. документов. Тверь, 1999. С. 138.

^[74] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 366. Л. 39.

^[75] Там же. Л. 47.

^[76] Гражданская война на Урале в документах 3-й армии РККА. Сб. документов. Екатеринбург, 2008. С. 96-97.

^[77] Там же. С. 106.

^[78] См.: Плотников И.Ф. Героическая эпопея уральской партизанской армии Блюхера. Уфа, 1986.

^[79] Плотников И.Ф. Героическая эпопея уральской партизанской армии Блюхера. С. 200-207.

^[80] Там же.

^[81] Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. Свердловск, 1969. С. 185.

^[82] ГАСО. Ф. Р-1951. Оп. 1. Д. 57. Л. 23.

^[83] Антибольшевистское правительство (из истории белого движения). Сб. документов. С. 141.

^[84] Кручинин А.М. Златоустовский фронт. Июнь 1918 г. Екатеринбург, 2012. С. 91.

^[85] Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. С. 185.

^[86] ГАСО. Ф. Р-1951. Оп. 1. Д. 57. Л. 24.

^[87] ГАРФ. Ф. Р-148. Оп. 4. Д. 9. Л. 24.

^[88] Там же.

^[89] Карту восстаний на территории Кунгурского и других уездов Пермской губ. см. в Приложении № 4.

^[90] См. Приложение № 9.

^[91] ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д. 283б. Л. 298-300.

^[92] ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д. 283б. Л. 298-300.

^[93] См. Приложение № 3.

^[94] ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 6. Л. 13.

^[95] Пермь (из рассказов офицеров 1-го Пермского полка) // Ирбитский вестник. 1918. 17 октября. С. 6.

^[96] В тексте, очевидно, опечатка, и речь идет об Асовской волости.

^[97] Так в тексте. Правильно — Осинцовская волость.

^[98] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 483. Л. 63.

^[99] ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д. 283б. Л. 298-300.

^[100] ГАПК. Ф. Р-656. Оп. 1. Д. 30. Л. 4.

^[101] Там же.

^[102] ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 46. Л. 54-58.

^[103] Гражданская война в Прикамье (май 1918-январь 1920 гг.). Сб. документов. Пермь, 2008. С. 141.

^[104] ГАПК. Ф. Р-656. Оп. 1. Д. 30. Л. 6.

^[105] Там же. Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 160. Л. 3.

^[106] Там же. Ф. Р-656. Оп. 1. Д. 30. Л. 3.

^[107] Там же. Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 290. Л. 8.

^[108] Безгодов А.А. История Сепычевского восстания 1918 года по новым источникам // Традиционная культура Пермской земли: к 180-летию полевой археографии в Московском университете, 30-летию комплексных исследований Верхокамья (Мир старообрядчества. Вып. 6). Ярославль, 2005. С. 288.

^[109] ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 46. Л. 54-58.

^[110] Там же. Ф. 41. Оп. 2. Д. 463. Л. 77.

^[111] ЦДООСО . Ф. 4. Оп. 1. Д. 46. Л. 54-58.

^[112] Гражданская война в Прикамье (май 1918-январь 1920 гг.). Сб. документов. Пермь, 2008. С. 137.

^[113] Ситников М.Г. Сайгатский полк в Гражданскую войну: «Один за всех и все за одного!» [электронный ресурс] // Еженедельник                                                   «Частный                        интерес»:                         сайт.                        Режим                        доступа:

http://www.chaint.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=5310&Itemid=1 (дата обращения 26.11.2011).

^[114] Там же.

^[115] Там же.

^[116] Там же.

^[117] Гражданская война в Прикамье (май 1918-январь 1920 гг.). Сб. документов. Пермь, 2008. С. 368-369.

^[118] Там же.

^[119] Немытов О.А., Дмитриев Н.И. 16-й Ишимский стрелковый полк. Очерки истории. Екатеринбург, 2009. С. 17-19.

^[120] Дмитриев Н.И., Немытов О.А. Белый Алапаевск. Очерки истории города и района периода Гражданской войны. 1918-1919. Екатеринбург, 2012. С. 76.

^[121] Красный террор помимо организованных форм также часто проявлялся в виде стихийных расправ, в виде т. н. красного бандитизма, имевшего место как в ходе Гражданской войны, так и в первые годы после ее окончания (См.: Шишкин В.И. Красный бандитизм в советской Сибири // Советская история: проблемы и уроки. Сб. статей. Новосибирск, 2002. С. 3-79; Габушин К.Н. «Красный бандитизм» на Урале // Проблемы истории, филологии, культуры. 2011. № 1 (31). С. 135-141).

^[122] Кручинин А.М. Красный и белый террор в России в 1917-1922 гг. // Ретроспектива. 2011. № 2. С. 13-14.

^[123] Ирбитский вестник. 1918. 8 августа. № 6. С. 3.

^[124] Ирбитский вестник. 1918. 23 октября. № 63. С. 4.

^[125] Ирбитский вестник. 1918. 2 августа. № 2. С. 4.

^[126] Ирбитский вестник. 1918. 8 августа. № 6. С. 2.

^[127] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 199. Л. 30.

^[128] А.Т. Верхотурье // Ирбитский вестник. 1918. 8 августа. № 6. С. 4.

^[129] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 199. Л. 31.

^[130] Деревенский. Война с красными и суд праведный // Урал. 1918. 20 ноября. № 3. С. 4.

^[131] Деревенский. Война с красными и суд праведный // Урал. 1918. 20 ноября. № 3. С. 4.

^[132] Там же.

^[133] Топорковская вол., Верхот. у. (от собств. корр.) // Урал. 1918. 21 ноября. № 4. С. 4.

^[134] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 192. Л. 33.

^[135] Сталин И.С. Сочинения. Т. 4. Ноябрь 1917-1920. М., 1947. С. 199.

^[136] Там же. С. 222.

^[137] Паздников Н.Ф. Борьба за Пермь. Пермь, 1988. С. 46-52.

^[138] О падении села Ильинского // Освобождение России. 1919. 23 января. № 17. С. 3-4.

^[139] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 483. Л. 15.

^[140] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 483. Л. 15.

^[141] Чернов В.М. Перед бурей: воспоминания. Нью-Йорк, 1953. С. 380.

^[142] Карту восстаний на территории Чердынского уезда см. в Приложении № 5.

^[143] См.: За власть Советов. Воспоминания участников гражданской войны на территории Коми-Пермяцкого края. Кудымкар, 1957; Кесарев С.П., Королев А.Н., Пичугов С.Г. Особая бригада (исторический очерк). М., 1962; Конин Г.К., Бачев Г.Т. За власть народную: становление Советской власти и гражданская война в Коми- Пермяцком крае. Кудымкар, 1972; Рычкова Г.П. Мгновения и годы. Пермь, 1972; Бахматов А.А. Память: историко­документальная хроника Юрлинского района. Кудымкар, 1999; Лыткин Д.С. Юрлинское восстание в воспоминаниях соликамцев // Гражданская война на Урале (к 90-летию окончания Гражданской войны в России): Материалы научно-практической конференции (г. Верхотурье, 1-2 ноября 2012 г.). Екатеринбург, 2012. С. 156-160.

^[144] Проезжий (Н.В.). Вести из Чердынского края // Свободная Пермь. 1919. 25 марта. № 56. С. 4.

^[145] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 410. Л. 102-103.

^[146] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 410. Л. 146.

^[147] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 483. Л. 15.

^[148] Там же. Д. 463. Л. 25.

^[149] Там же.

^[150] Там же. Д. 483. Л. 15.

^[151] Гражданская война в Прикамье (май 1918-январь 1920 гг.). Сб. документов. Пермь, 2008. С. 225-226.

^[152] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 483. Л. 7.

^[153] Там же.

^[154] Там же. Л. 10.

^[155] РГВА. Ф. 40 022. Оп. 1. Д. 6. Л. 107-109.

^[156] Там же. Л. 132.

^[157] Т. е. штаб армии.

^[158] См.: Белицкий С.М. Златоустовская операция (стратегический очерк) // Сб. трудов Военно-научного общества при Военной академии РККА. Кн. 4. М.,1923. С. 5-35.

^[159] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 405. Л. 16.

^[160] Там же. Л. 108.

^[161] В плен был взят командир 63 -го Добрянского полка полковник Чубинский.

^[162] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 405. Л. 8.

^[163] Всего сдалось 12 офицеров и 1580 солдат.

^[164] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 405. Л. 60-61.

^[165] См.: Евсеев Н. Конница в разгроме белых на Урале в 1919 г. М., 1934.

^[166] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 405. Л. 153.

^[167] Там же.

^[168] ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 54. Л. 70.

^[169] Какурин Н.Е. Как сражалась революция. В 2 т. Т. 2. М., 1991. С. 249.

^[170] Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы: Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII-XX вв. (историко-статистическое исследование). М, 1960. С. 183.

^[171] ГАРФ. Ф. Р-147. Оп. 15. Д. 25. Л. 15.

^[172] Будберг А.П. Дневник белогвардейца. М, 2001. С. 179.

^[173] РГВА. Ф. 40 001. Оп. 1. Д. 7. Л. 185-186.

^[174] Сахаров К.В. Белая Сибирь (внутренняя война 1918-1920 гг.). Мюнхен, 1923. С. 111.

^[175] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 370. Л. 52.

^[176] РГВА. Ф. 40 022. Оп. 1. Д. 2. Л. 41-42.

^[177] РГВА. Ф. 39 483. Оп. 1. Д. 24. Л. 65.

^[178] Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. 1918-1920 гг. (впечатления и мысли члена Омского правительства). В 2 т. Т. 2. Пекин, 1921. С. 307.