Родословная Игошевых

Автор: Игошев Иван Дмитриевич
Эту фотографию (фото д.Филатово 1935 г.) я показал, приехавшему на похороны Виктора Ивановича Ноговицина, Игошеву Ивану Дмитриевичу. На фото деревни Филатово за 1935 год под номерами 16 Игошева (Ноговицина) Мария Ивановна мать Виктора Ивановича, 24 Игошева (Токманцева) Парасковья Михайловна (бабушка Виктора Ивановича), Игошева Александра Ивановн (тётка Виктора Ивановича).

Воспоминания нахлынули на него и он мне поведал о том, что уже длительное время занимается родословной семьи Игошевых, история семьи которой очень богата. Показав мне свои материалы, я был удивлён тому насколько подробно сделаны записи. Он, в свою очередь, показал мне редкие фотографии из своего архива.

Кленовское, учащиеся 1948-49 гг., фото 18 мая 1949 г.
Верхний ряд, 3-й слева, Иван Дмитриевич Игошев
Для нахождения отдельных документов Иван Дмитриевич оплачивал услуги наших архивов, а они, к сожалению и огромному непониманию, год от года становятся дороже. И сегодня, сделав небольшую выборку по отдельным веткам этой родословной, я начинаю публиковать интересные материалы некоторых её разветвлений.
Начнём с 1832 г. Польское восстание 1830-1831 годов было попыткой польской шляхты создать государство, независимое от Российской Империи. Восстание длилось чуть меньше года и завершилось поражением мятежников. восстание началось в ночь с 17 на 18 ноября 1830 года. В августе 1831 года русская армия штурмом захватила Варшаву, одержав победу.
Активное применение ссылки в Сибирь в качестве наказания началось уже во время подавления восстания 1830-1831 гг. В войсках, действовавших против повстанцев, были созданы военные суды, которые, используя в качестве законодательной основы рассмотрения дел Полевое уголовное уложение 1812 г. (законы военного времени), сослали сотни участников восстания в Сибирь, на каторгу и поселение, отдали в солдатчину. Осужденных повстанцев отправляли в Сибирь пешим порядком с партиями. По данным Тобольского приказа, только в 1831-1835 гг. в Сибирь были сосланы около 900 политических преступников, среди которых находились жители Царства Польского, принявшие участие в восстании 1830-1831 гг. Партии ссыльных отправлялись по так называемой маятниковой системе, проходя пешком расстояние в 8-10 тыс. верст за 1-1,5 года. Этапирование происходило партиями до 200 человек. Ссыльные шли закованными в кандалы: каторжане — в ножные, а ссыльно-поселенцы — в ручные оковы, которыми они все пристегивались к толстой веревке, длинному металлическому пруту, цепи, что называлось «пересылкой по канату». Даже во время сна в тюрьмах ссыльные поляки оставались прикованными группами к общему пруту и никто из них не мог двинуться, не разбудив остальных и не причинив им боли своим телодвижением.
На одежде ссыльных были нашиты специальные метки. Партии под охраной 25 солдат в любую погоду «по расписанию этапов сибирских» должны были передвигаться от одного полуэтапа к другому, проходя за два дня до 50 верст, а затем останавливались на отдых («дневку») в помещениях очередного этапа. Теснота и неустроенность этапов, болезни и поборы стражи, опутствовали затем польским политическим ссыльным.
Ежедневный переход в кандалах на 18-25 верст, ночлег в заключении на грязных досках, называемых „нары», отсутствие белья, одежды и обуви, убогая пища, а затем и совершенный голод, слякоть, жара, мороз, среди которых требовалось идти непременно дальше и дальше, беспрестанный вид арестантов, полная оторванность от прошлого, отсутствие всяких вестей об оставшихся женах и детях и невозможность посылки им хотя бы единого слова, какого-либо знака жизни, тяжелое угнетение тела физическим трудом, а духа беспокойством и грустью — вот бледное изображение тогдашней участи ссыльных.
Тяжелую картину жители сел , городов и деревень через которые проходил Сибирский тракт, наблюдали каждую неделю: бряцанье кандалами, серая масса людей — до 100 человек — в арестантских робах, заунывные песни, сдержанный плач и стон. На сердце становилось тяжело, а они идут, идут молча, низко опустив головы. Все признавали власть царя, считали, что это государевы преступники. Конечно, жалели, подкармливали, особенно женщины.
Если арестант серьезно заболевал, его можно было расковать, а иногда даже оставить в какой-нибудь деревне под надзором, пока не поправится.
В 1832 г. на одном из этапов в с.Афанасьевском серьёзно заболел польский политический ссыльный Пётр Пянтковский 22 лет от роду. Его и оставили под надзором в этом селе. Ухаживала за ним крестьянка Парасковья Афанасьева. Она выходила его. Они поженились.
«Наиболее счастливым из поселенцев, — пишет он в частности, — является человек простого происхождения: тот сразу же вливается в общество, в которое прибыл, женится, обзаводится детьми и живет по-божески. Иное дело поселенец высокого положения и образования. Этот морально является истинным мучеником: выброшенный из среды (равных себе) людей, к которой привык, и которая здесь в Сибири может им пренебрегать и помыкать как человеком, обездоленным в правовом отношении, не смеет иметь никаких перспектив, никаких предъявить претензий…, ибо он поселенец, что значит в России почти не человек».
В семье родилось трое детей: Григорий, Татьяна и Наталья. В связи с трудным материальным положениеми семьи Пётр Пянтковский связывает свою дальней шую судьбу службой в русской армии.
Известное смягчение прежних наказаний, а для отдельных ссыльных и полное помилование приурочивались к знаменательным для императорской фамилии датам, в частности, к бракосочетанию цесаревича (апрель 1841 г.) и 25-летию царствования Николая I (1851). Большинство ссыльных участников польского освободительного движения оставались в Сибири вплоть до 1856 г., когда уже после смерти Николая I вступившим на престол Александром II была «дарована» в манифесте 26 августа «амнистия политическим преступникам», томившимся в сибирском изгнании.
Пётр Пянтковский проявляет себя в армии достойно и к 1868 г. получает чин штаб-офицера в чине полковника и служит в столице военного округа Западного края г.Киеве. На одном из военных смотров он простужается и скоропостижно умирает.
Жена Парасковья Афанасьева с детьми возвращается в с.Афанасьвское и покупает двухэтажный дом, на верхнем этаже которого устраивает семью, а на нижнем обустраивает торговую лавку. В деревне её звали «полковничихой».
Приказчиком она выбирает молодого человека Токманцева Михаила Ивановича, дом которого находился напротив. Со временем он становится мужем младшей дочери Парасковьи Афанасьевой — Натальи. У них рождаются дети: Парасковья (1876), Пелагея (1884), Андрей (1887) и Яков.

Судьба сестры Парасковьи Михайловны, Пелагеи Михайловны (1879г.р.), сложилась так. Она в молодости уехала на заработки в г.Тобольск, где были золотые прииски. Работала на промывке золота. Её приметил хозяин прииска Проскуряков Иван Николаевич (1844 г.р.) По рассказам она была против старого хозяина (он был старше на 35 лет). Но женщины по работе уговорили её, объяснив, что лучше быть хозяйкой, чем в грязи и холоде. Она вышла замуж и родила дочку Наталью в 1915 г. У Проскурякова И.Н. в 1924 г. государство забрало прииск и он умер от инфаркта. Дочь, Наталья, до войны работала в Екатеринбурге на радио. Добровольно ушла на фронт и дослужилась до капитана. На фронте познакомилась с лейтенантом Катеринич Григорием (сын священника). Они поженились и остались во Львове. Умерла Наталья Ивановна Катеринич в 1981 г.
О судьбе сыновей известно немного. Токманцев Яков Михайлович погиб в 1942 г. на войне. Токманцев Андрей Михайлович (1887-1967 гг.) прожил долгую жизнь, похоронен в с.Кленовское.
А вот теперь о судьбе моей родной бабушке — Парасковье Михайловне Токманцевой.
Но сначала изучим ещё одну родословню — Пантелея Игошева.
Первые упоминания об однофамильцах «Игошевых» я нашёл на сайте GENEALOGIA.ru в 2009 г.
В сказке (переписи) крестьян: пушкарей, стрельцов и прочих за 1611 г. в Кунгурском уезде (г. Пермь основан только в 1781 г.) проживало две семьи Игошевых. А в сказке за 1686 г. упоминается уже пять семей.
Есть упоминание: «Дети Томилина живут в деревне «Игошиха» с 1687 года».
Значит, род Игошевых основал деревню в XV – XVI вв. В наше время деревня не сохранилась.
Но из каких мест пришли «Игошевы» в Пермский край?
Я нашёл «Игошевых» в Вологодской области. Вологда основана в 1147 г. (Белозёрское княжество). Из «Великих Устюг» вышли покорители Сибири и Дальнего Востока: С.Дежнев, Е.Хабаров, В.Атласов, а И.Косков (открыл Аляску). Жители княжества шли вместе с ними, в том числе и наши предки «Игошевы».
Моя тётка, Мария (Ноговицына), говорила, что наши предки жили в деревне «Игошиха», которая стояла на берегу речки «Игошиха». Жили бедно, т.к. до сих пор сохранилась поговорка: «Живёт Игошка у него собака, да кошка.»
Игошева Андрея Пантелеевича (1810-1880 гг.) направили в Кленовскую волость (Пермская губерния) писарем. Волость состояла из 23 деревень и более 50 хуторов, численностью более трёх тысяч человек. После смерти первой жены он женился на Прибылёвой Афанасье Ивановне. В 1872 г. родился мой дед Игошев Иван Андреевич.

Игошев Иван Андреевич и Токманцева Парасковья Михайловна соединили свою судьбу в д.Филатово. У них родилось трое детей: Мария, Дмитрий и Александра. Дмитрий Иванович Игошев стал моим отцом. Виктор Иванович Ноговицин, сын моей родной тёти Марии Ивановны Игошевой (Ноговициной), является мне двоюродным братом. В память о нём я и написал эту статью.