Русская деревня накануне Великой войны 1914–1918 годов

Автор: Русская деревня накануне Великой войны 1914–1918 годов
В начале XX века более 75% населения Российской империи было занято в различных видах сельскохозяйственного производства. Сейчас – около 9%. Насколько естественен этот скачок? 

Что было бы с сельским хозяйством в России, если бы не потрясения начала XX века? Какой могла бы стать русская деревня? Этот отнюдь не исторический, а самый что ни на есть актуальный вопрос оказался самым обсуждаемым на конференции историков Свято-Филаретовского института и Шанинки (МВШСЭН) «Русская деревня накануне Великой войны 1914–1918 годов», приуроченной к столетию кончины Александра Кривошеина, главноуправляющего землеустройством и земледелием Российской империи.

Накануне гражданской

Очевидный для всех собравшихся тезис: в начале ХХ века сельское хозяйство в России шло на подъём. Сравнение различных статистических данных показывает, что после мировой аграрной депрессии индекс осенних цен на основные хлеба в губерниях Европейской России повышался вплоть до Первой мировой войны. Очевидна также положительная динамика чистых сборов основных зерновых и картофеля в обозначенные годы, производство экспортных культур в производящих губерниях резко выросло, стал появляться новый класс – фермеры. Столыпинская реформа давала свои первые плоды.

«В тех губерниях, где крестьяне активнее выходили из общины, где создавались хутора на надельных землях, там в среднем был больший прирост урожайности, всех сборов. И в тех же губерниях было максимальное отчуждение продуктов на рынок», – подчеркнул Игорь Кузнецов, старший научный сотрудник РАНХиГС. Обратную ситуацию можно было наблюдать там, где крестьяне предпочитали сохранять общинное землепользование. «Дело даже не в том, сколько вышло крестьян из общины, а в том, что те, кто вышли и стали самостоятельными домохозяевами, были примером для остальных,  – отметил Кирилл Александров, доцент СФИ, руководитель программы “Социальная история Отечества”. – К тому же тенденция выхода крестьян из общин уже имела устойчивый характер, и, вероятно, к 1930 году количество вышедших достигло бы 40 %».

Засолка капусты в колхозе, Геленджик 1930 год. Фото: russiainphoto.ru

Устойчивая тенденция сельскохозяйственного развития была связана не только со Столыпинской реформой, но и с технологическим прогрессом и просветительской деятельностью

Устойчивая тенденция сельскохозяйственного развития была связана не только со Столыпинской реформой, но и с технологическим прогрессом и просветительской деятельностью. При Александре Кривошеине вырос бюджет департамента землеустройства, началось финансирование аграрно-просветительских мер: увеличилось количество обучающихся в аграрных вузах, появились дополнительные просветительские беседы. Число сельскохозяйственных чтений росло, как и число слушателей (к 1912 году оно перевалило за миллион).

«Общественная агрономия была призвана ликвидировать образовательную, социальную, ментальную пропасть, которая существовала между высшим, средним классом и крестьянским сословием в России», – пояснил Александр Никулин, директор Центра аграрных исследований РАНХиГС и Чаяновского исследовательского центра МВШСЭН.

Конечно, меры, направленные на эволюцию крестьянских хозяйств, имели свои недоработки: например, из стремительно увеличивающегося земского агрономического персонала только 20 % имели высшее образование. Кроме того, порою крестьяне с недоверием относились к земцам. В ответ на это интеллигенция пыталась разработать тактику общения, которая позволила бы ей договариваться с крестьянами, вести просветительскую деятельность, не ломая мировоззренческих установок и особенностей мышления деревенских старожилов.

Советские потрясения

Продразвёрстка, начатая в Российской империи в 1916 году, предполагала передачу всего объёма произведённого хлеба государству за вычетом установленных норм потребления на личные и хозяйственные нужды. «Хлебная монополия» была подтверждена большевиками после Октябрьского переворота. У крестьян стали изымать хлеб принудительно, что приводило к вооружённым восстаниям. В попытке восстановить разрушенную экономику был введён НЭП, ставший для крестьян пусть кратким, но глотком свежего воздуха. Стали возможны частнокапиталистические отношения в торговле, мелкой и иногда даже средней промышленности, как следствие – повысились объёмы производства сельхозпродукции. Вместе с тем медленно, но росло благосостояние населения, что было уже не на руку советской власти. Поэтому в 1927 году у так называемого кулачества уже принудительно конфисковывали хлебные запасы, начали появляться первые колхозы. Идея создания коллективных хозяйств в деревне, к слову, не нова. Ещё в 1913 году на земских советах были высказаны предложения по созданию товариществ для совместной обработки земли сельской беднотой, однако никто не планировал «сгонять» людей в такие объединения..

Крестьяне сдают зерно по продразверстке на ссыпном пункте железнодорожной станции Макугино. Фото: РИА Новости

Политика насилия, осуществляемая Советами в отношении крестьян, стоила жизни миллионам людей и предсказуемо привела к деградация сельскохозяйственной отрасли

Политика насилия, осуществляемая Советами в отношении крестьян, стоила жизни миллионам людей и предсказуемо привела к деградация сельскохозяйственной отрасли. Сбор хлебов, который в 1913–1914 годах составлял 490 кг на душу населения, в 1928–1929 годах – 400 кг, в 1938–1939 годах уже еле дотягивал до 370 кг. В период с 1930-го по 1933 год крестьяне пережили демографическую катастрофу: не менее 600 тысяч погибли в ссылках и во время депортаций; около 6,5–7,0 миллионов погибли во время голода 1932–1933 годов; более 100 тысяч крестьян погибли в лагерях, тюрьмах, колониях, на этапах; несколько десятков тысяч человек были расстреляны ОГПУ; несколько тысяч – убиты при подавлении антиколхозных восстаний. С 1929-го по 1934 год количество крестьянских дворов в СССР сократилось с 25 миллионов 400 тысяч единиц до 22 миллионов. Огромный урон был нанесён животноводству: советские финансовые потери в этой области составили 3,4 миллиарда золотых царских рублей. Ускоренная механизация сельского хозяйства, вопреки ожиданиям, не дала роста урожайности.

Методы, которыми пользовалось руководство для выполнения плана хлебозаготовок в некоторых колхозах, хорошо описал Шолохов в письме Сталину о ситуации в Вёшенском районе СКК РСФСР от 4 апреля 1933 года. За несдачу крестьянина исключали из колхоза, учитывали всю его задолженность и предъявляли все платежи – как к единоличнику. Шолохов писал: «Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью – будет сам выселен с семьёй». Выселяли целыми семьями при 20-градусном морозе. «Да разве же можно так издеваться над людьми?» – вопрошал Шолохов. Кроме выселения использовали и другие способы «добычи хлеба»: проводили массовые избиения, сажали в ямы, инсценировали расстрелы, закатывали в холст и топтали ногами, избивали шашкой, ставили босыми ногами на горячую плиту и пр. В 1927 году на 148,5 миллиона населения приходилось около 200 тысяч заключённых, а в 1934 году на 156,7 миллиона  населения насчитывалось более 1 миллиона заключённых.

Михаил Шолохов. Фото: Журнал «Роман-газета» / Гослитиздат

«И крестьянские потери, и принудительный труд, и особенности колхозной системы вообще – одна из важнейших причин невероятного успеха германского наступления летом и осенью 1941 года», – уверен Кирилл Александров. После Великой Отечественной войны наступил массовый голод 1946–1947 годов. Численность сельского населения сократилась почти на миллион человек. Голодные смерти были связаны с советской экономической политикой и советской системой доступа к продовольственным ресурсам.

Выжженное поле

В начале XX века Россия вышла на весьма высокие темпы промышленного развития, однако до сих пор жив миф о том, что индустриализация – главная заслуга СССР и Сталина в частности. А ведь особенности быта 1930-х мало отличались от 1910-х. «Индустриализация» касалась в основном строительства военных заводов и всего, что было косвенно связано с войной. Деньги на неё выкачивались у населения (прибыль за хлеб, отобранный у крестьян) и доставались путём продажи за рубеж музейных ценностей. При этом заводы строили преимущественно заключенные ГУЛАГа, а часть военных объектов возводили приглашённые иностранные специалисты.

Александр Никулин в интервью ютуб-каналу «Редакция» рассказывал: «Хрущёвско-маленковская реформа (1953–1954 годов) сразу дала эффект. Было дано больше свободы и самостоятельности руководителям колхозов. Появилось больше возможностей для крестьянских подворий: уменьшены свирепые сталинские налоги». Даже эти половинчатые меры возымели явный эффект: возросли производительность труда и благосостояние граждан.

Подвоз зерна нового урожая на зерноток колхоза «Урал». Фото: ГКБУК «Коми-Пермяцкий краеведческий музей им. П. И. Субботина-Пермяка»

Однако большую рыночную самостоятельность крестьянским хозяйствам никто предоставлять не собирался. Старшее поколение до сих пор считает 70–80-е годы лучшим временем своей жизни, не замечая, что спокойствие «застоя» было обеспечено не благоразумной советской политикой, а элементарной удачей: незадолго до того открыли нефтяное месторождение в Западной Сибири. Деревня продолжала стагнировать, в сельской местности прогрессировало пьянство, но пока цены на нефть росли – СССР ещё выживал. С падением цены на нефть в 1990-х годах колхозно-совхозная система перестала себя воспроизводить.

Вся Россия без развитой деревни становится зоной отчуждения с отдельными островками предпринимательской активности

Благодаря нефтяным доходам в нулевых у нового российского государства появились финансовые ресурсы, которые были брошены на создание агрохолдингов: крупные хозяйства пользуются всецелой поддержкой. И хотя существуют специальные госпрограммы, адресованные фермерским хозяйствам, это скорее баловство, чем систематическая политика. При всей возможной экономической эффективности агрохолдингов их засилье не отменяет одного: окончательного уничтожения цельного сельского пространства страны. Вся Россия без развитой деревни становится зоной отчуждения с отдельными островками предпринимательской активности.

Участники круглого стола были уверены: всё могло бы быть иначе. Индустриализация и урбанизация шли ещё в Российской империи, но медленно. Почему? Консервативная политика правительства до Столыпина этому явно препятствовала: нужно было сохранить крестьянство как класс. Однако возможности выхода из крестьянского состояния всё более расширялись: при всех недостатках реформ и мер до 1914 года вместе с выходом крестьян из общин сформировалась устойчивая тенденция экономического роста. Часть крестьян и помещиков становились фермерами, перспективой для других сельских жителей было естественное раскрестьянивание, переход из аграрного сектора в прочие сферы экономики. Так Россия пришла бы к сложной, но в целом сбалансированной структуре сельского хозяйства, которую мы видим сегодня в большинстве европейских стран. Этого не случилось; и это повод не для тоски, но для мысли и деятельного покаяния накануне страшной даты – 7 ноября.