Из воспоминаний о семье

Автор: Деткова (Мешавкина) Любовь Петровна

Из воспоминаний Любови Петровны Детковой (Мешавкиной) – дочери  первого председателя колхоза «Батрак» Мешавкина Петра Ивановича.

Моя мама — Чаурина Ефросинья Петровна (1890 г.р.) родом из деревни Сосновый Бор. Детство ее было трудным. В те времена их семья держала по пять-семь коров. Взрослые  уезжали работать на поля, а ей приходилось хозяйничать по дому. В школу ходила редко, так ее не закончила. Ее отец все время говорил ей: «Хватит ходить, надо прясть». Отец ее умер в 24 года от тифа. Мой дед жил в деревне Упея. Эта деревня делилась на две части: русскую и марийскую. Предполагаю, что он был марийцем, так как жил в марийской части деревни. Мой отец Мешавкин Петр Иванович родился в Накоряково. Работал он на мельнице. Когда мои родители поженились, то им купили избушку в Накоряково.

Отец мой был на первой мировой войне, где попал в плен. В плену он был семь лет, домой вернулся в 1921 году. В нашей семье было восемь детей, трое из них умерли в детстве. Наша семья, как любая другая, имели свои поля, на которых приходилось работать. В нашей семье была лошадь, одна телега, разная упряжь, одни сани. Когда началась всеобщая коллективизация, мы вступили в колхоз, отдав и лошадь, и сани с телегой. Отец был партийным.

Когда мама была мной  беременна, бригадир ее пригласил на зерноток отгребать мякину. Поработала она немного во вторую смену, начались схватки. Она пришла домой, а дома свекор, отец и брат Степа, ему же было 22 года. При них рожать неудобно, пошла она на конец огорода в баню. Там и родила она меня в 1934 году, завернула в свои юбки, принесла домой и положила на печь. Наступило утро, как обычно у каждого работа: женщина топит печь, варит, а мужики идут во двор, конюшню чистят, такой порядок. Вот так женщины нисколько не береглись после родов.

В то время в колхозе держали свиней, лошадей. Помню, что лошади были обессилены, валились и умирали от голода, корма не было. Началась война, нашу лошадь отдали на фронт. Был интересный случай, прошло немало времени, как она вернулась домой, сбежав с фронта. Пришла к нашему дому, потом мать ее снова в колхоз отвела.

А было и раскулачивание. Помню, потом спрашивала я у матери: «Мама, а кого раскулачивают?». Она отвечала: «У кого крыши покрыты железом или досками, а у кого соломой, тех не раскулачивали». В те времена у многих крыши домов, дворов были покрыты сеном, соломой, картофельной ботвой. Когда трудно было с кормами, то люди снимали с крыш сено и ботву, кормили ею скот. Помню одно лето, погода была дождливая, дождь все мочил сено, солнце изредка выглядывало. А народ все ворочал это гнилое, черное сено. Женщины в то время работали на быках, пахали поля. Бывает,бык идти не захочет и, ничего тут не поделаешь.

Помню, работали: Деткова Анна, Сурцева Таисья, Софья Накарякова. Этим женщинам сильно досталось. Работали ни за копейку, а за трудодень. Часто не успевали убирать зерно, оно попадало под снег. А весной люди пойдут на поля собирать зерно, там огромные плакаты с надписью «Зерно, перезимовавшее под снегом – яд». Плакаты были огромные, а газет не было, школьникам бумаги не было, вот какое было вредительство. С полей людей сгоняли на лошадях, чтобы они не брали зерно. Но маме как-то удалось собрать колосья зерна. У нас была своя меленка, на которой мы пшеницу перемалывали в крупу. Из крупы варили кашу. Думала она: «Боюсь дать кашу зерна детям, кур хоть покормлю. Может, сдохнут куры, а не мы». Она сначала дала его курам, куры не сдохли. Потом и мы его ели. Бывало и картошка перемерзала, оставаясь неубранной. В то время она была интересной. Кожурка была как мешочек, в внутри комочек крахмала и множество червей – проволочника, которого приходилось убирать. Из этого крахмала и делали лепешки-оладьи.

Не помню в военные годы хотелось мне есть или нет?  Маме в эти годы было лет пятьдесят. Мама была опытная, кой-какой запасик в еде имелся. Помню еще, мама говорила нам собрать два ведра крапивы: одно для себя, а другое для кур. Так из крапивы готовили травяные лепешки. Было очень голодно в те времена. Все зерно отправляли на фронт, люди голодали. А вот я не помню – хотела я есть  или нет…вот не помню и все. Маме мы всегда помогали. Сами пряли, сами ткали. Как из школы приходили, шли с ней на ферму сухарник пилить.

У нас всегда кто-нибудь да на квартире жил, то учителя, то фельдшера. Дом был большой, в доме всегда был порядок и, сельский совет все время направлял к нам на квартиру. Мама сама пряла, сама ткала. Все успевала. Вот так и жили.