Петр Семенов-Тян-Шанский: Дороги подвижника

 

Сначала скажем кратко — для тех, кто не станет на бегу читать весь материал: он открыл Тянь-Шань — для науки, для Европы, для России.

Это славное имя и в наше время известно миллионам: хотя бы по школьным портретным галереям… Сто лет назад, когда Петра Петровича не стало — вся просвещённая Россия скорбела почтительно и благоговейно. Раньше у нас только выдающиеся полководцы в честь больших побед получали вторую фамилию — Задунайский, Таврический, Рымникский, Эриванский, Виленский… А тут Российская империя подчеркнула исследовательские заслуги мирного путешественника, открывшего для России и Европы Тянь-Шань. Научный подвиг приравняли к воинскому. В 1906 году, в честь 50-летия первого путешествия на Тянь-Шань, вышел императорский указ о присоединении к имени Петра Петровича Семенова «отныне и навсегда» титула Тян-Шанского.

Сын гвардейского офицера из самой что ни на есть срединной России, основоположник нескольких направлений в науке, наконец, долгожитель, рядом с которым, увы, мало кого можно поставить из великих русских людей. Отец учёного сражался на Бородинском поле, при Березине, под Кульмом. Но бывалый воин умер, когда сыну не исполнилось и пяти лет.

Детство учёного прошло в Рязанской губернии, в имении Рязанка (ныне эти края относятся к Липецкой области). Уже в двенадцать лет он действовал как глава семьи, вёл хозяйство. И ощущал себя исследователем родного края.

«Мне казалось, что я открыл на окраине нашего поместья местность, никем не виданную и никому не доступную, но превосходящую красотою своей природы всё, что я когда-либо видел до своего десятилетнего возраста… Всё это уносило меня, одинокого и безотрадного, в какой-то чудный поэтический мир, которого двери мне были впервые широко открыты» — вспоминал учёный.

Он навсегда остался мечтателем, но рано повзрослел, и в пятнадцать вместе с матерью направился в Петербург — учиться. Он поступает в школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, а потом становится и вольным слушателем университета на физико-математическом факультете по отделу естественных наук.

Такая экспедиция — предприятие не только рискованное, но и дорогостоящее. И Семёнов готовился к ней годами.

В Европе, в Альпах и на Везувии, ставил себя в условия, близкие к тяньшанским — как будто не исхожены Альпы вдоль и поперёк. Эксперимент принёс ощутимые научные результаты и прибавил Петру Петровичу уверенности в собственных силах. Но снарядить экспедицию на Восток — дело непростое, и не только из-за отсутствия денег. Необходимо было политическое решение. А власти почему-то воспринимали путешествие в те края как нечто нежелательное, расшатывающее основы.

Пётр Петрович вспоминал:

«но даже вообще сообщать кому бы то ни было о моей твёрдой решимости проникнуть туда было бы с моей стороны крупной ошибкой, так как такое намерение встретило бы сильное противодействие со стороны Министерства иностранных дел, ревниво оберегавшего азиатские страны, лежавшие за русскими пределами, от вторжения русской географической науки в лице русских путешественников, в то время, когда Германия уже открыто, на глазах всего мира, снаряжала свою экспедицию в Центральную Азию, направляя её через Индию!»

Помог влиятельный вице-президент Географического общества М. Н. Муравьев — Семёнов убедил его, что такая экспедиция нужна России, и после новых проволочек разрешение было получено.

Весной 1856 года Семёнов по большому сибирскому тракту двинулся в сторону Алтая…

По дороге он дважды встретился со ссыльным Достоевским (их дружба сохранилась надолго) и предпринял уникальную экспедицию на озеро Иссык-Куль, о котором тогдашняя наука имела смутное понятие. С берегов Иссык-куля он первым из европейцев вгляделся в панораму Тянь-Шаня. Вот она, мечта! Потом — зимовка и, наконец, вторая экспедиция — вглубь Тянь-Шаня.

 

Горный проход на Тян-Шане

Свои впечатления Пётр Петрович излагал так, что не оставалось сомнений: перед нами современник Тургенева и Достоевского:

«Наш подъём до горной выемки, ведущей на вершину горного прохода, продолжался не менее двух часов, так как каждый неосторожный шаг мог стоить нам жизни. Наши лошади ступали робко, приходя в испуг перед лежащими поперёк тропинок трупами. На одном повороте моя лошадь, испуганная неожиданной встречей с таким трупом, шарахнулась в сторону; я успел соскочить с неё на скалу, а она сорвалась вниз, но удержалась на обрыве, зацепившись передними ногами за торчавший камень. Почти в то же время одна из наших вьючных лошадей, вследствие подобного же испуга, сорвалась со своим вьюком, упала в пропасть и разбилась насмерть.

Пришлось остановиться на подъёме, где мне переседлали мое седло на запасную лошадь, и я решился оставить четырёх казаков и киргиза до следующего утра у подножья перевала, поручив им спасти наш вьюк, достав его из пропасти. Сам же я продолжал своё восхождение в сопровождении Кошарова, трёх казаков и двух киргизских проводников, которые вели двух вьючных лошадей и одну запасную. На самых крутых частях подъёма мои спутники вынуждены были итти пешком и вести лошадей в поводу, а я сам под конец подъёма сошёл с лошади и также шёл пешком, причём был поражён тем, что беспрестанно должен был останавливаться, задыхаясь вследствие трудности дышать редким воздухом на такой высоте.

Наконец, мы добрались до вершины перевала, который представил мне неожиданное зрелище; горных исполинов передо мной уже не было, а впереди меня расстилалась волнистая равнина, с которой поднимались относительно невысокими холмами покрытые снегом вершины. Между ними виднелись зелёные озёра, только отчасти покрытые льдом, а там, где его не было, по ним плавали стаи красивых турпанов (Casarca rutila), поражающих своими блестящими металлическими красными и синими цветами, напоминающими цвета райских птиц».

Поэтично! Но Семёнов славился и умением обстоятельно исследовать географию малоизученного края — хотя подчас и допускал неизбежные ошибки. Неизбежные — потому что в путешествии он работал, превышая человеческие силы, а современной техники в его распоряжении не могло быть.

Около двух лет продолжалась тянь-шанская экспедиция Семенова. На географической карте запечатлены десятки открытий… Семенов составил первую схему орографии Тянь-Шаня в виде системы хребтов, получил данные о геологическом строении страны, собрал коллекцию горных пород. Установил, что на Тянь-Шане отсутствуют вулканы и вулканические породы. Правоту приходилось доказывать в спорах с авторитетными учёными — сторонниками устоявшихся представлений. Пришлось поспорить и с учителем — с Гумбольдтом… Почти девяностолетний патриарх мировой науки отстаивал свои давние убеждения.

Семёнов возвращался в столицу, переполненный открытиями и впечатлениями. Он не сомневался, что ещё вернётся на Тянь-Шань. Но… Петербург увенчал его лаврами и дал понять, что второй масштабной экспедиции в те края не предвидится.

Его награждали, прославляли — а Пётр Петрович по-прежнему работал каждый день, создавая книгу за книгой. Каждая из них служила не столько научному честолюбию, сколько народному просвещению. Каждая открывала новый уголок России. Его именем называли хребты и ледники — а он создавал Географическо-статистический словарь Российской империи. Он по-прежнему жил в воловьей упряжке.

С 1873 года больше сорока лет Семенов стоял во главе Русского Географического общества и ни дня не был свадебным генералом. Его стараниями наступило в России прорывное время для географической науки, для познания дальних стран. Тогда-то и заявила о себе великая плеяда русских путешественников — учеников Петра Петровича. Достаточно назвать Пржевальского, Обручева, братьев Грумм-Гржимайло. Семёнов первым поддержал молодого Миклухо-Маклая. Весомое наследие оставили они — питомцы Географического общества.

География оставалась его призванием и служением, но Пётр Петрович был удивительно разносторонней личностью. Среди его серьёзных увлечений — голландская живопись и энтомология. Вместе с сыном он собрал уникальную коллекцию насекомых (700 000 жуков!), которую Семёновы подарили Зоологическому музею. В 1897 году в России была проведена первая масштабная перепись населения. Жаль, что это первостепенное событие не отражено в наших учебниках истории. Считаю, что школьники должны знать основные результаты переписи как таблицу умножения. Без таких данных разговор об истории превращается в устное народное творчество. А инициатором переписи был, конечно, Пётр Петрович Семёнов — давний партизан статистики. Почти тридцать лет он добивался понимания, готовил перепись. Он умел идти к выполнению задачи последовательно и терпеливо — десятилетиями.

В 1905 году, когда во время Японской войны тысячи семей офицеров и солдат остались без кормильцев, Пётр Петрович возглавил Алексеевский комитет по призрению сирот войны… Он помогал семьям воинов и из личных средств. Старость не сделала его немощным, хотя с портрета работы Валентина Серова на нас смотрит человек усталый…

Служили науке российской и сыновья Тян-Шанского. Их унесла ленинградская блокада. Андрей Петрович, Вениамин Петрович, Измаил Петрович… Служение продолжили и внуки…

Мы молимся о бессмертной душе Петра Семёнова. Но он обессмертил себя и на земле — свершениями, книгами, в которых сохранился опыт учёного, служащего науке и после смерти.

Сегодня Россия не может развиваться, игнорируя Китай — его географический размах, его культуру. Соседей не выбирают, с ними необходимо уживаться и дружить. Фигура Петра Петровича Семёнова станет славным символом этой просвещённой дружбы. Но как трудно возвыситься до уровня, сопоставимого с трудам и днями Семёнова-Тян-Шанского!

Источник: http://www.pravmir.ru/

P.S. от Ноговицыной Тамары Яковлевны и Мулыгина-Бессольникова Евгения Борисовича

Петр Петрович не обошел вниманием и наше село. В его знаменитом «Географо-статистическом словаре Российской империи» сказано несколько слов о с.Кленовское. Справочник находится в библиотеке им.Белинского г.Екатеринбурга (91/c301 «Географо-статистическом словаре Российской империи» г.Санкт-Петербург 1865 г. т.2 с.628 )

 

стр.628 из географо-статистического словаря Российской империи
Семёнова Тян-Шанского Петра Петровича