УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ…

Автор: Будилова Любовь Ивановна

УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ…

Молодым будет смешно читать эту статью, но нашему послевоенному поколению внушалось такое уважение к учителям, что я в детстве искренне считала свою учительницу почти что небожительницей.

Школа была заветной мечтой моего детства. Мечтой тайной… Тоска по ней усиливалась в морозы, когда вовсе не выпускали на улицу; приходилось весь день сидеть у окошка и ждать: не проедет ли лошадка с санями, не пройдет ли кто по своим делам, не пролетит ли птица,- а больше смотреть не на что — бело, пустынно, тихо. Куда ни глянь — высоченные сугробы, поля накрыты белой скатертью, у реки кусты сплошь в инее. Банька еле видна под тяжелой шапкой снега, а тропинку к ней и к проруби все время заметает…

День тянется бесконечно долго… К бабушке даже с вопросами нельзя приставать, ей «некогда», а мне надоели все мои игры без всяких игрушек, да еще Мурка спит и спит, будто ее заколдовали на сто лет…

В голову лезут жизненно важные вопросы: «Скоро ли будем есть? Бабушка до обеда ни за что не даст кусочек хлеба… Что делает Зойка, хоть бы пришла… Скорей бы снег растаял! Будем пускать кораблики… Интересно, как там в школе… Надо тряпичную сумку для книжек и тетрадок, бабушка сошьет, она все умеет… Чернильницу надо… А сейчас вчера или завтра? Надо реветь и проситься в школу… Интересно, ходит ли учительница в уборную… Понятно, что не ходит…»

Я уже большая, пять лет, может и взяли бы в школу, так дернуло щупать красивые колесики в большой машине, вроде веялка называется. На задах под большим навесом много железных чудовищ, туда так и тянет поиграть. Я осматривала эту махину с одной стороны, а Павлик Лутков — с другой. Он взял да крутанул какую-то ручку! Колесики с зубчиками закружились и в них попал мой пальчик… От испуга, боли и крови мы с Павликом орали так громко, что прибежал Старый, схватил меня на руки и бегом домой. Пальчик был почти весь голый, на кончике его, как на веревочке, болтался маленький кусочек ногтя. Бабушка поохала, достала чистую тряпку и барсучий жир, туго завязали и утешили.
Дед сказал:»Переломало, но щас сложили, завязали, все заживет. Вишь, у меня палец на войне оторвало, рана заросла, все зажило. Терпи!». Видно было, жалеет меня мой любимый дед.
Бабушка при этом добавила: «Везде лезут! Как таку пакось в школу отдавать? Небось, не возьмут!»

Эти слова крепко засели в мою душу!

Через некоторое время косточки срослись, вырос новый ноготок, пальчик хоть и искривился, но работал по-прежнему. Опять стала проситься в школу, всем это надоело; уже начался учебный год, а поскольку мне не было шести лет, то на уроки привели как бы для пробы.

Для меня это был новый изумительный мир! Свою учительницу Таисью Гавриловну я обожала, ловила каждое ее слово, очень старалась на чистописании и других уроках. Наша старенькая деревянная школа казалась лучшей из лучших. Прибегали рано утром, а уже топилась печка и можно было погреться у ее теплых боков… В одной комнате за черными партами (еще не было на них откидывающихся крышек) сидели ученики разных классов, условно поделенные рядами. Перед каждым в углублениях парт — стеклянные чернильницы и деревянные ручки с металлическими перышками. Учеников было немного. Учительница каждому говорила что делать, каждого успевала проконтролировать, еще и спросить домашнее задание. Деревенские дети были дисциплинированные, понимали с одного слова, в классе было тихо и спокойно.

 

Как раз прошли большие дожди , все раскисло, на дорогах грязи почти по колено. Именно в этот день Таисья Гавриловна поставила мне первую пятерку, домой я неслась будто на крыльях и… растянулась всем пузом в грязюке! Домой приплелась вся в слезах.

За первые месяцы мы научились держать ручку как надо, писать буквы с нажимом и правильным наклоном, скоблить до дырочек кляксы от чернил, с некоторым трудом разобрались что значит «отнять» и «прибавить«, выучили несколько стишков…

К Новому году готовились заранее: из бумаги клеили игрушки, разноцветные цепи, вырезали снежинки… Главной задумкой был концерт для родителей. Вот и долгожданный праздник! Сдвинуты парты, поставлена елка. Деда Мороза и Снегурочки, по-моему, не было. Подарки чисто символические — конфетка, пряник… А как все радовались! Кроме чтения стихов, я выступала в роли бабушки, и нарядили меня соответственно: красивая алая юбка с черной вышивкой из бабушкиного сундука, яркая кофта, платок, в руках длинный прутик. Пела песенку: «Жил-был у бабушки серенький козлик…» В роли Козлика выступала Люба Заболотных, с рожками, хвостиком и на четвереньках. Скорее всего я была не худенькая, а Люба еще полнее, поэтому козлик получился сильно откормленный. Ходили мы с песней вокруг елки, а зрители за животы держались от смеха…

К сожалению, школу периодически закрывали. Во втором классе нам пришлось учиться в Отевке. Жили мы с Зоей Феденевой у Детковых, которые считались нашими родственниками. Чаще всего играли в «школу» и «больницу«, спичками «ставили уколы» друг другу; кукол делали из тряпок, так как настоящих игрушек в нашем детстве не было.

В ту пору в Отевке приключился сильный пожар и мы побежали смотреть, причем были сумерки, может даже ночь. Огромное пламя освещало улицу, все трещало, снопы искр и горящие куски летели вверх… Никто не тушил, не подступиться было… Люди стояли молча… Такой пожарище мы видели впервые, испугались и побежали обратно. Вдруг на нас мчится табун коней, мы остановились и оцепенели от ужаса… Кони «обтекли» нас и не затоптали.

Дом у Детковых был большой, старый, почти пустой. Много места занимала русская печь. Запомнились огромные длинные металлические навесные замки с вкручивающимися спиралью ключами, затруднительно сказать какого века производства, правда пользовались ими редко, нам с Зойкой сложно было справиться с такими тяжелыми заржавевшими приспособлениями.

Рассада капусты была посажена на улице в большом ящике на высоких столбах, нам нравилось залезать по лестнице и брызгать побеги капусты водой с веника.

Только чуть потеплело, мы ходили в низину (к речке) к большой сосне, ели молодые желтые шишечки, это были наши «фрукты«.

Как стаял снег, решили порадовать родителей, сбегать без спроса домой в Красный Партизан. Шли долго, по дороге ели распустившиеся , пахнущие медом, шишечки вербы; на Каравае встретили то-ли волка, то-ли собаку, но не испугались; как-то перебрались через разлившуюся речку Филатовку, а тут уж два километра осталось. Радуясь солнцу и всему на свете, усталые пришли в деревню. Удивительно, что нам не дали ремня за этот поход.

Всю эту зиму мы скучали по Таисье Гавриловне.

Впереди еще много было разных школ и приключений… Любовь и тепло в душе остались к строгой, но справедливой первой учительнице — Таисье Гавриловне Феденевой.