Кленовая, моя Кленовая…

”Кленовая моя Кленовая” 9 декабря 1992 года №232 «На Смену»

Мы пробираемся в тот край деревни, где у самого леса дом бывшего директора совхоза Уткина. Тамара Яковлевна сказала, что если я не увижу Василия Сидоровича (теперь он на пенсии) – не постичь мне и Кленовой.

Дом на самом берегу. Где-то здесь, в этих снежных просторах, очерченных лесом, река Пут, наплутавшись, напутавшись среди лугов и холмов, да и по самой деревне хорошо пропетляв, впадает в Бисерть. Озираюсь по сторонам, и сразу беспокойный вопрос: неужели этот дом, который смотрится ниже уровня реки, не заливает весной? Дамба дескать пропасть не даст. Но я по своей Кунаре знаю, что весной на характер реки никакими строениями не угодишь: если захочет разлиться – всё равно по-своему сделает. Так что дамба-то дамба…Повертев в калитке какие-то проволочки, мы проникаем за изгородь, которую, впрочем, можно и перешагнуть.

Александра Иосифовна просто неподражаема. Из-за неё одной хочется вернуться в Кленовую ещё и ещё.

—«А вас такая уж близкая вода не беспокоит?»

—«Что вы! Вы видели вышку на доме? С неё лучше всего глядеть ледоход, а потом разлив. Единственное тяжело – Василий Сидорович не может туда подняться, и я одна наслаждаюсь этим неописуемым зрелищем! Такая красота, что я про себя прошу: побудь ещё, не исчезай!»

Красота оставляет в их доме зловещие следы: уровень воды явственно отмечен на мебели, если прикинуть по ноге – чуть ниже колена. Но это для меня – зловещие. Это меня, если б имела полировку и хоть бы капнула на её неотразимость, кондрашка бы хватил. А Уткиным хоть бы что! Главное, интересно: объявляют себя марксистами, а об Маркса даже не запачкались. Марксистский фундамент – заниматься сперва бытием, а потом на его полировке строить сознание – они утопили в смешных водах Бисерти и Пута, и невозглашено, незримо воссияло над их чертогом благословение Божие: «Всякий просящий получает, и идущий находит, и стучащему отворят». В наше дикое, со всех постромков сорвавшееся время, когда многие уж поторопились разучиться радоваться жизни, они кажутся невозмутимыми и безмятежными в своём нелепом, неприемлемом с общепринятой точки зрения гнезде.

—«Василий Сидорович, а Вас жена слушается?»

—«Да стараюсь, до плётки пока дело не доходит».

Уткины живут без икон, во всяком случае, я не заметила, но в этом доме услышала и постаралась намотать на ус:

«Не греши – так и замаливать нечего будет». Их говаривала свекровь, Гликерия Михеевна. Опять же в Евангелие вписано: «Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи! – войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю отца Моего Небесного».

Они жили в старом деревянном доме у тракта: свекровь, своих трое детей да племянников, где только могли насобирали – и с его, и с её стороны, всех в люди вывели. Жирных кусков никогда в рот не пихали, жили от получки до получки семьёй от девяти до двенадцати человек. Это и запомнила Кленовая. Никогда они не чванились. Людей Уткин принимал в любое время и в любом месте – где застанут. Она тоже – сроду не понимала, что жена начальства, 42 года проработала в школе и всю жизнь протаскалась с авоськами.

Александра Иосифовна спрашивает меня, как будто я уполномочена снять её сомнения:

—«Что же будет-то? Вчера по ТВ обсуждали о купле-продаже земли – и ни одного крестьянина там не было. Люди с асфальта решают нашу судьбу…»

Однажды, когда кленовские пацаны, незаметно став парнями, приготовились учиться защищать Родину с оружием в руках, директор явился на проводы призывников. Каким бывает в таких случаях отеческое слово – нет на этот счёт указаний и циркуляров. Слово Уткина было таким:

***

Отделится туманами
десятый класс,
Два года цвесть черёмухе
без вас.
Не в гости к тёще,
к бабушке, не на блины –
Вы на защиту Родины пошли
сыны.
Куда вам после армии —
всплывёт вопрос.
Чеканным шагом воина –
марш в наш совхоз!
Вернётесь в жизнь
гражданскую, как в первый класс, —
Все девки в наступление
пойдут на вас.
Женись на той,
которая за службу в часть
Вам триста писем выслала,
в любви клянясь!

Дом, в котором для тебя пишут такие стихи, вряд ли захочешь покинуть.

Через час мы отправимся в клуб на торжественную и увидим могучее кленовское древо: Крохалёвых, Лутковых, Дороховых, Сажиных, Екимовских, Егарминых, Копыловых, Киселёвых, Завьяловых; его обновляющую крону – Детковых, Феденёвых, Отевых, Бебиковых, Малафеевых, Белоглазовых, Омельковых, Татауровых, Изгагиных, Дьяковых, Орловых, Вараксиных, Змеевых, Нефёдовых…Сыновья и дочери Кленовой умели слушать отцовские наказы всегда, потому и не сохнет дерево, а наоборот, наращивает годичные кольца. Награждение лучших механизаторов и животноводов будет длиться сорок минут – я засеку по часам…

Василий Сидорович с разлюбезной своей Александрой Иосифовной выходит на берег нас проводить. У плоскодонки, неподвижно лежащей чёрной горбиной, зарывшейся в снег до весны, до неминуемого обновления, мы последний раз обернёмся, чтобы ответить на их прощание.

Мария Пинаева